Читать «Мистер Смит и рай земной. Изобретение благосостояния» онлайн - страница 40

С доходов от своих книг Руссо тоже не мог жить, потому что к тому времени всё, что можно было продать, молниеносно выходило в «пиратских» изданиях и авторам не доставалось ничего. Единственной возможностью были подписные издания для высшего общества, с которым автор должен был ладить. А поскольку Руссо – наряду с людьми театра и королём – презирал также и аристократию, буржуазию и интеллектуалов и был полностью лишён социальной гибкости Вольтера, то и эти целевые группы были для него недоступны.

Нужда и неуверенность в завтрашнем дне, которыми была отмечена жизнь Руссо, были именно тем, что Вольтер после причиненного Роганом унижения никогда больше не хотел испытывать. Поэтому он считал своего младшего коллегу хоть и умным, но заслуживающим сочувствия человеком. Ответное презрение исходило тоже от всей души, поскольку Руссо в принципе отвергал мир, в котором процветали Вольтер и Просвещение. Критику по отношению к Просвещению он однажды сформулировал в своем ответе, представленном на конкурсе Дижонской академии, темой которого был вопрос: «Содействовало ли возрождение наук и художеств очищению нравов?». В трактате Руссо ключом била ярость к Просвещению, которое Вольтер считал прогрессивным, научным, разумным и благим, а Руссо объявлял не более чем инструментом господства. Пусть Просвещение пошатнуло суеверия церкви или даже совсем избавило от них, но в итоге оно всё-таки послужило лишь тому, чтобы оправдать власть утончённой и в итоге декадентской элиты. Агенты Просвещения апеллировали к разуму, а на самом деле хотели только упрочнения приоритета клики, литературно и научно образованной и финансово обеспеченной.

Этому Руссо противопоставлял радости простой, связанной с природой жизни, в которой не было ни тщеславия, ни фальши, ни Версальского двора. Добрые чувства неиспорченных и не тронутых цивилизацией людей были характерны для совместной жизни в деревенских общинах, там не было ни гордости, ни корысти, ни подавления. Человек был в глазах Руссо от природы хорошим, и портила его только цивилизация. Он формулировал это настойчиво и уверенно, как будто сам пребывал в природном состоянии. В этой фазе человек жил в равновесии между инстинктом самосохранения и состраданием. Подобно животному он не мог называться ни моральным, ни аморальным. Поистине хорошо было человеку лишь в конечной фазе природного состояния, когда он жил уже в обществе, но не знал ни частной собственности, ни разделения труда, и изначальные добродетели ещё были живы. «Таким образом, хотя люди и стали менее выносливы и естественная сострадательность подверглась уже некоторому ослаблению, все же этот период развития человеческих способностей, лежащий как раз посредине между безразличием изначального состояния и бурною деятельностью нашего самолюбия, должен был быть эпохой самой счастливою и самой продолжительною».