Читать «Три кайфа в день! Счастье по-французски! Принимать до полного удовлетворения» онлайн - страница 11

К тому же, чем выше мы взбираемся по социальной лестнице, тем чаще сравниваем себя с людьми более высокого положения. Фокусируясь на том, чем мы не обладаем, мы множим источники собственной неудовлетворенности. Нынешний экономист не может сделать вывод, счастлив человек или нет, исходя из размера его заработной платы. Повышение зарплаты всегда вызывает всплеск удовольствия, но это состояние никогда не длится долго. Зато люди, пребывающие в отличном расположении духа, привлекают в свою жизнь успех и прочие связанные с этим состоянием преимущества. Так, исследователям удалось установить, что те студенты, которые были особенно счастливы еще на первом курсе университета, шестнадцать лет спустя имели самые высокие доходы.

Когда нам не хватает денег или здоровья, не думать о них становится практически невозможно. Но, как только все у нас идет хорошо, мы благополучно о них забываем. Счастье действительно связано со здоровьем и деньгами, но не прямой, а обратной зависимостью. По-настоящему мы счастливы только тогда, когда благодарим судьбу за то, что здоровы и ни в чем не нуждаемся.

Мы счастливы, когда все хорошо

Когда все хорошо, остается только радоваться. Но как быть, когда все плохо?

С точки зрения Дэниела Гилберта, существуют два типа счастья: естественное и синтетическое. Естественное счастье, столь желанное для всех, – это та радость, которая охватывает, когда мы получаем желаемое. Мы испытываем благоговейный трепет перед естественным счастьем и стремимся к нему всей душой. Потому, вероятно, что источник его, как нам кажется, находится не в нас самих. Словно нам дарят подарок или выражают признательность: встретился человек, в которого мы влюбились; картина, которая вызывала восхищение, и т. п. Подобные обстоятельства позволяют нам считать себя не ударниками труда, а заслуженными лауреатами. Такие привилегии, как возможность самостоятельно выбрать предмет своего счастья, изменить свое предпочтение и выбрать что-нибудь другое, неизменно сопутствуют естественному счастью. Я решаю, контролирую, получаю – я управляю счастьем: надеюсь на него, мечтаю о нем, а потом вкушаю его.

Но как быть, если я не получил тот помидор, который мне понравился, потому что его продали другому клиенту? Я же не могу провести остаток дней своих в тоске по этому помидору. Как только у меня нет возможности сделать выбор или меня лишают такой возможности, запускается процесс, который позволяет мне быть счастливым, несмотря ни на что: это синтетическое счастье, то, которое мы создаем сами, вопреки невзгодам и горестям.

Чтобы синтезировать счастье, запускаются механизмы психологической иммунной системы. Ей под силу перенастроить предпочтения таким образом, чтобы нам понравился другой помидор. Психологический иммунитет смягчает горечь разочарования от утраты желаемого, вырисовывая в ярких красках то, что нам осталось, и помогает быстрее забыть неоправдавшиеся надежды. Если молодой человек, пригласивший меня на первое свидание в ресторан, начнет ковырять в носу, мои датчики естественного счастья заставят меня с отвращением отвернуться. Но если то же самое сделает мой муж, с которым мы вместе уже 20 лет, скорее всего, я не стану драматизировать ситуацию и утешусь тем, что у него замечательный характер и добрая душа. Такова справедливая – или несправедливая – логика синтезированного счастья. Все мы – животные, наделенные способностью адаптироваться, и это качество позволяет нам комфортно жить в мире, которым управляем не мы. В широком смысле, именно это качество позволяет нам переживать удары судьбы. Жизнь не похожа на прямую линию. Ни один ее день не развивается прямолинейно. Бывают взлеты и падения, отрицательные эмоции сменяются положительными, линия жизни извивается, словно морской змей. Мы испытываем синтетическое счастье гораздо чаще, чем кажется, и оно помогает нам обойти острые рифы невзгод в той же мере, как и естественное.