Читать «Эмиль Верхарн Стихотворения, Зори; Морис Метерлинк Пьесы» онлайн - страница 28

____

Представляешь его одиноким всегда. Остается душа в искушеньях тверда. Он, как мраморный, бел перед всякою скверной. Он один со своей чистотой беспримерной. Мимо гулких морей, мимо топких болот, По лесам и полям он упрямо идет. В каждом жесте восторг и безумье провидца. Это Риму таким он дерзает явиться, Безоружный монах под защитой креста. Императорам крах возвещают уста, В неподвижных очах темнота грозовая; Варвар в нимбе, грядет он, богов убивая.

Монастыри

Перевод В. Давиденковой

В те времена, когда тиары и кресты, Бросаясь в ярые бои средневековья, Внезапно падали, ломаясь о щиты, И, словно скипетры, окрашивались кровью, — Епископы, почти до самых облаков Воздвигнув грозные, с зубцами, укрепленья, Владели землями, судили бедняков, Чудесным объявив свое происхожденье. Сердца их были — медь, и, как колокола, Гудели их мозги желаньем бранной славы. В сраженьях, в пышности эпоха та текла; Прогресс жестокие, безжалостные нравы Сравнять своим скребком тогда еще не мог, И вот — кровавая слагалась эпопея. Всем управлял монах, неумолим, жесток, Распятье в руку взяв — и шпагою владея. Он ниц заставил пасть трепещущий народ, Земные короли его признали силу, Шептал он кесарям, что небо власть дает, И оглушал рабов, чья мощь уже страшила. Так феодальные монастыри в лесах Возникли, тайнами и глухоманью скрыты, Храня святых могил чудотворящий прах. Они у королей нашли себе защиту И золото взамен дарили королям. С годами ширились селений их границы, И города росли. Покорна чернецам, Земная власть впряглась в их солнца колесницу, И брызнули на мир зловещие лучи, И в блеске золота, в дыханье ароматов, На троне пурпурном, под сенью из парчи Спесь оплела сердца готических аббатов. Одеты в мантии, как и князья земли, Величьем мертвенным слепя народы мира, У трона папского приют они нашли, Застыв у ног его, как медные кумиры. В скитах учение, которое Христос Дал человечеству, раскрыв для всех объятья, Ковать свою судьбу упрямо принялось, Точить оружие… горели страстью братья, Но их сердец булат чрезмерно был тяжел, Чтоб хрупкий разум мог служить ему основой — И рог войны трубил, что добрый бог пришел, На стягах боевых Христово рдело слово, Был рукоятью крест для доблестных мечей, Архангел Михаил топтал стопой Беллону, И в Риме вознеслась над сонмом королей Святая папская, из трех венцов, корона. Так гордо высилось надменное чело Монастырей! Но вот дыхание Эллады Неискушенную Европу обожгло, Как дуновение, исполненное яда, И ожил старый мир, душою обновясь, Но мудрость новую впитали и аббаты; Из крепких дланей в мозг их сила поднялась: Титаны-воины, которые когда-то, Развив знамена, в бой летели напролом, Явились как ума и знания титаны. Пред верой изгнанной, пред изгнанным Христом Они своих сердец суровую охрану Воздвигли, и, как встарь, их пламень запылал, Хотя, казалось, тьмой уже грозил им жребий, — И был мистический и бледный идеал Воздвигнут вновь, и крест опять возник на небе. Вот были каковы. И гордой их спины Согнуть не в силах был полет тысячелетий. А нынче, жалкие, толпой оскорблены, Поруганы, бледны, одни на целом свете — И все же гордые, — они мертвы лежат, Мертвы, навек мертвы под тяжким черным сводом, Где нет ни ладана, ни плача, ни лампад, — Гиганты-мертвецы, презренные народом.