Читать «Масоны ответят» онлайн - страница 55

Если перед масоном встанет безальтернативный выбор между интересами ложи и интересами своего государства, что ему следовало бы выбрать?

Масон, принося первую клятву во время посвящения в Ученики, сперва выслушивает заверение, что в клятве не содержится ничего, что было бы противно его долгу перед его религией, его государством и нравственным законам. Масонство традиционно лояльно и ставит интересы государства, где находится ложа, выше интересов ложи и человека. Это ярко проявилось во время I Мировой войны, когда в мировом масонстве разразились дебаты, что важнее, патриотизм или братство, и практически все национальные юрисдикции без исключений сделали выбор в пользу патриотизма. А на мой личный взгляд это глубоко неверно, и ложа, в отличие от государства, это хорошо, поэтому ее надо поддерживать, а государство (любое) подтачивать, уничтожать и плясать на его костях. Но я анархист, мне можно.

Какова же настоящая суть взаимоотношений между регулярными и иррегулярными организациями?

На протяжении первых десяти лет в масонстве я был уверен, что регулярные масоны стоят особняком и не контактируют со всей массой разнообразных иррегулярных послушаний. После нескольких визитов во Францию в 2009—2013 гг. и бесед с иностранными масонами, а также чтения масонских журналов я увидел, что действительно граница взаимоотношений существует, однако она не сплошная, а пунктирная, и в действительности масонское посвящение признается масонами вне зависимости от юрисдикции. После начала работ в Исправленном Шотландском уставе я убедился, что приораты взаимодействуют без иллюзорных границ послушаний. После вхождения в английский посвятительный кластер я увидел, что смежные с масонством эзотерические ордена служат площадкой для общения масонов любых деноминаций. А после знакомства с биографией действующего командора наирегулярнейшего Ордена Красного Креста Константина и обнаружения в нем десятка пересечений со мной по членству я понял, что действительно масонский мир гораздо шире, чем долгое время пытались внушить российским каменщикам их руководители в 1995—2005 гг., а также их кураторы в Великой национальной ложе Франции. Это было объяснимо историей «регуляризации» российских масонов в 1994 г., больно большой кровью это далось М. В. Гардеру, но от реальной обстановки в масонском мире картина тотальной сегрегации крайне далека. Я видел в последние годы, как целые юрисдикции легко меняют свои аффилиации с союзами, не видя в отказе от английского союза трагедии «выпадения из масонского пространства», и напротив, как в «регулярное пространство» принимают без разбора совершенно дикие иррегулярные образования только по причине успешности личных контактов отдельных масонов между собой. Ну всё как в профанском мире. И например, сейчас я владею более полной информацией о происходящем в ВЛР, чем если бы я состоял в ВЛР и т. д. Для меня это важно, потому что это действительно вопрос о сути – о несмываемости масонского посвящения, о том, что оно происходит эзотерически, раз и навсегда, а не является просто очередными погонами, которые старший по званию может выдать или отнять, «не засчитать», «перепосвятить» и т. п. В России долгое время нам пытались внушить именно это – что официальный, одобренный «английским союзом» «начальник масонов» может распоряжаться, кто масон, а кто не масон. Но оказалось, к моему удовлетворению, что в мире масонское посвящение считают мистическим актом, а не «грамотой за активную работу», и так у всех, кроме российских масонов.