Читать «Пётр и Павел. 1957 год» онлайн - страница 578

В тот же день Троицкий собрал бюро горкома, на котором заявил, что "выходит их рядов КПСС по собственному желанию". Так было собственноручно написано им в заявлении. Потрясённые члены бюро поначалу пытались выяснить, что побудило Петра Петровича принять такое… ужаснувшее всех решение. Не получив ответа, стали уговаривать своего первого секретаря забрать заявление. Остановил их Мяздриков. Он-то сразу понял: на подобный шаг Пётр решился не с бухты-барахты, и отговаривать его – занятие безнадёжное. Тогда члены бюро единогласно проголосовали и записали в протокол заседания следующее постановление: "Принять заявление товарища Троицкого П.П. к сведению". Что означала сия формулировка, никто толком объяснить бы не смог, но… Исключить первого секретаря горкома из партии?!.. Да вы что?!.. На такое ни один здравомыслящий человек не способен!.. А они, слава Богу, в "здравом уме и твёрдой памяти"…

Но для Петра и этого было достаточно. Он сдал ключи от сейфа Борису Ильичу, сложил в портфель кое-какие безделушки, которыми дорожил, и пешком пошёл домой. Там заперся на ключ, не отвечал на телефонные звонки, растопил камин и всю ночь возился с бумагами: безжалостно рвал и сжигал их в камине. Наутро, собрав только самое необходимое, вызвал к себе Савву, отдал ключи от дома, велел, чтобы тот взял из оставшихся вещей всё, что приглянется… Стали прощаться. И вдруг… первый раз в жизни увидел товарищ Троицкий, как у верного соратника, служившему ему как верный пёс, не за страх, а за совесть, дрожит подбородок.

"Ну, будет, будет… Прощай!.. Вероятно, мы с тобой больше никогда уже не увидимся… Не поминай лихом!.."

И крепко обнял готового вот-вот разрыдаться Савватия Ексакустодиановича.

Подхватив чемодан, Пётр Троицкий лёгким летящим шагом отправился на вокзал, чтобы навсегда покинуть своё родовое гнездо. Удивительное чувство свободы, бодрости, жизни, которое он испытывал только в детстве, вдруг затеплилось в его душе, и будущее уже не казалось таким мрачным и безнадёжным.

Зима в Дальних Ключах разгулялась вовсю. Бывало, и метель дня на два заводила свою снежную карусель, протяжно завывая в печных трубах, но когда, перебесившись, вьюга затихала, на ослепительно-синее небо выкатывалось солнце, и яркие искры вспыхивали в ватных сугробах так, что глазам было больно. Снег скрипел под ногами радостным тугим хрустом, мороз играючи пощипывал щёки, а глубоко под сердцем пряталась тихая радость, которая обещала: подожди, ещё немного, и обязательно случится что-то очень хорошее, отчего на душе становилось так легко и просторно.

Напрасно Алексей Иванович так торопился вернуться домой. За те десять дней, что он отсутствовал, Серёжка не только не потерял ни грамма веса, чего отец почему-то боялся больше всего, но даже как-то окреп, возмужал, стал взрослее. Куда девалась безпомощная растерянность избалованного горожанина, заброшенного в совершенно чуждый ему деревенский уклад? Куда девался настороженный колючий взгляд, угрюмое выражение лица и непробиваемая холодная молчаливость?.. Похоже, за время отсутствия отца парнишка и в самом деле ожил. Свежий воздух и парное молоко явно пошли ему на пользу.