Читать «МОНОМАШИЧ. Мстислав Великий» онлайн - страница 75
Галина Львовна Романова
А с ним вместях боярин Василь и почти все старые дружинники. Новость вмиг облетела пол-Киева.
— Это чего ж деется-то, кияне? — горячился мостник Ратша. — Сызнова бояре хотят нам на шеи кровопивца усадить? Только одного скинули — нового готовят!
— Чего брешешь? — осаживали мостника. — Нетто черниговский князь — кровопивец?
— А кто ж он есть? Вспомяни, кто его братец? Не Олег ли, коий половцев на Русь наводил?
— Истинно так, — вступил в разговор перебравшийся из-под Чернигова купец. — Семнадцать годов тому, как приходили поганые. Сельцо моё сожгли, тятьку хворого да матку порубили!
— Во-во! Это он так на своих, на черниговцев войной шёл, — подзуживал мостник, — а на нас, киян, как давить будет! Перемрём все, как один!
— Да кто ж его призовёт-то? Кому он надобен?
— Как — кому? А Путяте Вышатичу, тысяцкому! Он середь бояр первый кровопивец!
— Да ишшо жидов приваживает, — задребезжал старческий голос. — Будто своих бояр нам мало — так ишшо и энтих нам на шею посадили!
— Во всём они, жиды, виноваты! Скоро совсем по миру пойдём, — затосковал купец-черниговец.
— Ой, лишенько! Ой, что деется! — запричитали бабы. — Конец света настаёт!
— Цыц, дуры! — закричали на них. — И кшыть отсюда! Без вас разберёмся!
— А чего разбираться-то! — размахивал руками Ратша. — Айда к Путяте! Скажем — не хотит Киев Святославичей!
— К Путяте! К Путяте!.. Жидов бей! — загомонили в толпе. Разгорячённые люди обрадовались, как дети, найдя себе дело. Одни кинулись по домам за топорами и вилами. Другие хватали что под руку попадётся. Купец-черниговец обернулся мигом, словно жил тут, рядом, притащил охотницкий лёгкий лук. Ратша-мостник поигрывал топором.
— Не хотим!
— Сами себе князя промыслим!
Киев поднялся. Похватав дубье и колья, кияне бросились к боярским усадьбам. Нашлись и такие, кто в первую голову мыслил не о Путяте, а о его соседях. Спешили к домам иудеев, бежали к монастырям, ибо многие монахи также промышляли ростовщичеством.
Путята Вышатич был дома, сидел, пил сбитень, когда к его воротам подступила толпа. Услышав неясный шум, кликнул воротника — чего, мол, приключилось.
Вместо воротника к отцу ворвался Мишата. На сыне не было лица.
— Батюшка! — не своим голосом воскликнул. — Людство шумит!
— Ну и чего? Чего хотят-то?
— Тебя им надоть!
— А боле им ничо не надо?
Но Мишата только помотал головой, отказываясь отвечать. Путята отправился на крыльцо.
Там уже собирались его отроки, торопливо поправляли брони и хмуро косились на боярина. Толпа разразилась грозными криками. В ворота бухнуло несколько камней.
— Выходь, боярин! — раздавались крики. — Отвечай за свои дела!
— А ну брысь, холопьи души! — закричал Путята. — Живо по домам, не то поплачете!
Но эти угрозы только распалили толпу. Камни замелькали в воздухе, в ворота тяжело бухнуло бревно. Несколько самых горячих голов — среди них мостник Ратша — карабкались на высокий забор. Камень упал на крыльцо, немного не долетев до Путяты.
— Бей холопов! — закричал он.
Отроки вскинули луки. Те, кто успел взобраться на забор, рухнули наземь, простреленные. Первые смерти окончательно взбесили народ. В ворота застучали топоры.