Читать «МОНОМАШИЧ. Мстислав Великий» онлайн - страница 59

Ставр позаботился о добре Жизномира — тело дружинника унесли его соратники. Себе сотский забрал вороного жеребца и всё то, что покойник успел насобирать в разграбленном Сугрове. Неотвязно думалось о его семье — Велге и сыне. Валдису, как звала его чудинка-мать, шёл одиннадцатый год. Что ждёт отрока дальше? Пойдёт ли он в дружину на отцово место или...

Но это после! На другой день наступил праздник — Благовещение и Светлое Лазорево Воскресение. Полковые попы молились, мешая слова панихид по убиенным с благодарственными молебнами, и всем думалось, что погибшие не умерли и непременно должны воскреснуть.

Весело веселье — тяжело похмелье. Дегеев ручей впадал в речку Сальницу, и на другой день после Благовещения на её берегах заметили главные половецкие силы. Вырвавшиеся из кольца беглецы поторопили своих, и кипчаки примчались вершить месть. Русские были обложены с трёх сторон — с четвёртой пролегло русло Сальницы. Рядом, на излучине, стоял обоз. Отступать было некуда — если только не бросить обоз, оставив добро и тела павших на поругание врагу.

Русские приняли бой. Боевые кличи смешались с гнусавыми звуками труб, с хриплым ржанием лошадей и гортанными воплями. Встали насмерть те и другие. Отступивший терял честь, павший — всего-навсего жизнь.

Ставр бился зло и холодно, сцепив зубы и что-то рыча сквозь них. Он опять был в пешем строю — гарцевать на вороном жеребце Жизномира казалось кощунством. Душа погибшего друга ещё здесь, она может обидеться непочтению к его памяти.

...Не так давно, каких-то сто лет миновало, русичи устраивали на могильных курганах тризны в честь погибших. Сходились храбрые воины на поединках не ради смерти — ради славы. Не было в тех боях раненых, увечных и мёртвых — были те, кто выказал свою удаль, и те, у кого это вышло лучше других. Настали иные времена, язычество вместе с памятью предков уходит всё дальше, но и сейчас ещё пируют на свежих могилах — не из непочтения к свежему праху, а чтобы воздать умершим последние почести. И в тот понедельник после Лазорева Воскресения не у одного ратника мелькнула мысль о кровавой тризне, которую русские дружины справляли над телами своих убитых.

И мёртвые отозвались.

Никто не заметил, как это началось, — помыслы людей были обращены к битве. Но вот запрокинувшийся от удара половец вскинул глаза в небо — и закричал, от удивления пропуская второй, последний удар меча. Не сразу, сперва отбившись от наседавшего с другой стороны врага, поднял глаза и сваливший его русский ратник...

Они были там. В низких облаках реяли прозрачные тени. Витязи в островерхих шеломах и знакомых бронях рубили призрачными мечами тех, кого люди не видели, но — догадывались. Битва земная продолжалась на небесах. И, не в силах вынести этого зрелища, половцы дрогнули и побежали, спасая не жизнь, не честь — но рассудок. И многие из них попали в плен или были убиты потому, что отказывались служить онемевшие от страха руки и ноги.