Читать «Путеводитель по театру и его задворкам» онлайн - страница 36

– Ты не та, за кого себя выдаешь! Перестань изображать и притворяться, покажи свое истинное лицо!

Но сейчас я был спокоен, меня ничего уже не связывало с ней. Да и к тому же она ничего и никогда не признавала, кроме собственной, придуманной ею самой правды. Убежденный в своей правде человек всегда будет отстаивать ее и видеть только ее – эту свою правду.

– Я просто пошутил, – сказал я и сразу же решил замять возникшую неловкость.

Утро еще было далеко, а на такси денег у меня все равно не было, и нужно было продолжать мой рассказ, от которого я порядком устал, но знал, что должен его закончить.

Лицо ее скривилось в попытке изобразить улыбку.

– Почему ты всегда такая напыщенно серьезная? Можно же хоть иногда расслабиться и не думать о том, что нужно спасать мир от захвативших его негодяев.

Лицо ее вспыхнуло, но она сдержалась от агрессии, мелькнувшей в ее глазах. Мне стало интересно, что будет дальше.

– Ты так ничего и не понял, – ответила М., и было слышно, как она заставляет себя говорить спокойно и взвешивает каждое слово, прежде чем произнести его. – Политика – это наше отношение к окружающему нас миру. А ты так и не смог увидеть ничего дальше собственного носа. Я тебе рекомендовала посмотреть на мир шире, чем ты всегда это делал, и не заключать его в рамки твоей идентичности.

Ну вот, опять началось. Мне не хотелось спорить, да, впрочем, с ней это было бесполезно. Я промолчал, она хотела сказать что-то еще, но я не давал повода, видимо, она рассчитывала на другую реакцию на ее слова.

Она всегда резко реагировала на любые шутки вообще, а в особенности на те, что задевали ее политические взгляды. Я помню, в то время, когда был сильно зависим от нее, я часто чувствовал себя неудобно, неловко и даже боялся, что сказанная мной невзначай фраза может ее сильно обидеть. Боялся неудачно пошутить или высказать свое мнение по вопросу, который был для нее крайне важен. Когда я уехал и впал в свою затяжную депрессию, помню, мне пришла мысль о том, что наши отношения очень хорошо напоминали мысли о браке одной из героинь Достоевского из романа «Бесы». Она представляла свои будущие семейные отношения как вечный страх какого-то огромного насекомого, которое всегда будет находиться в соседней комнате, и вся ее будущая жизнь с этим человеком будет подчинена этому животному, инфернальному, поглощающему весь остальной мир страху. Странно, что М. не любила Достоевского, она жила практически так же, как и его герои, в некоем ржавом и грязном мире «свинцовых мерзостей дикой русской жизни». Ну, и еще немного «достоевщины» – позже, уже трезво оценивая произошедшее со мной, я выявил еще одну параллель. Я был словно князь Мышкин, а она – М. – Аглая Ивановна Епанчина. Так все и было между нами.

Мне необходимо было выпить, если я собирался закончить свой рассказ, причем выпить основательно.

– Нужно взять еще, – сказал я и встал.

Подхватив наши стаканы и полную окурков пепельницу, я неровной походкой направился к бару. Поставив все это на стойку, я посмотрел на мужчину с портфелем. Было видно, что он отчаянно борется со сном, но не было понятно, почему он не может попросить вызвать ему такси. Его внешний вид свидетельствовал о том, что он может себе это позволить. Или хотя бы не пересядет на диваны, которые сейчас пустовали. Завтра он будет мучиться похмельем и, скорее всего, пожалеет об этом вечере. Но, впрочем, мне было все равно, что там с ним происходит, и, отвернувшись от него, я позвал бармена, который все еще болтал с официанткой, которая хихикала и была явно веселее, чем следовало.