Читать «Запуск разрешаю! (сборник)» онлайн - страница 127

— Это Финляндия. А это СССР, — объяснил Майкл.

— Тысяча девятьсот тридцать девятый год, — уточнил Гай Теннот.

— Ну, вы не лучше, — отвечаем. — Не видели вы себя в наших книжках.

— Ешь ананасы! — вдруг закричал Виктор. — Рябчиков жуй!

И далее хором:

— День твой последний приходит, буржуй.

— Я не буржуй, — выслушав перевод, возражает Гай.

— Кто же? С виду очень похож.

— Мой муж, — говорит Пат, — всю жизнь служил на флоте. Сейчас преподает.

— Где, если не секрет.

— Уже нет, — улыбается Гай. — В академии ВМС.

— Хотелось бы взглянуть, — сказал Виктор.

— Сделать пару фотографий для КГБ?

— Не можем же мы вернуться с пустыми руками.

— Хорошо, — смеется Гай, — я вас приглашаю.

— Русские, нам следует лучше понимать друг друга, — говорит Майкл, поднимая бокал.

— Да, — охотно соглашаемся мы.

— Необходимо изучать чужую культуру, литературу, язык, — добавляет Пат.

— За это надо выпить.

— А как же!

— Не случайно сказано в Священном Писании, — говорит Гай, — вначале было слово…

— И слово это — доллар? — вставляет Виктор.

Все смеются.

— Дринкен?

— А как же!

Чокнулись. Закусили.

— Сижу здесь и не верю, — говорит Виктор. — Знаете, почему я язык не учил? В школе учительница иностранного на первом уроке сказала: «Английский вам нужен, как зайцу стоп-сигнал».

— Это переводить? — засомневалась Лена.

— Переводи. Но раз в программе есть — будем учить. Ну, мы так и учили… типа того.

— Как же вы школу полиции закончили? — спрашивает Гай. — Разве там не преподавали английский?

— Как-то выкручивались. Была у нас в группе одна девчонка — Наташа Самусенко. — Виктор повернулся к Лене. — Типа тебя. Английский знала… От зубов отскакивал. Она нам все тексты из учебника переводила. Перевод записывала в тетрадку. На занятиях мы тетрадку по очереди клали на колени. Читали тексты по учебнику, а с тетрадки — перевод. Помню случай. Гришаев, такой же двоечник, как я, читает по-английски: «Владимир Ильич Ленин приехал на Финляндский вокзал в апреле. Его встречали революционные массы». И так далее. Я ему для смеха другой перевод сунул. Про электронные приборы. Вот он читает про революцию, а переводит про транзистору.

И сам чувствует, что перевод расходится с текстом. Но тетрадке верит больше, чем себе. И так минут десять. Преподаватель чувствует себя как в сумасшедшем доме. Не останавливает. Мы сползаем под парты.

— Гришаев, — наконец, спрашивает англичанка, — вы хоть какие-то слова знаете?

— Слов не знаю, — честно и твердо отвечает Гришаев, — но переводить могу. Не верите? Давайте следующий текст.

Американцы хохочут.

— Выпьем?

— А как же…

— А у нас, — говорю, — на первом уроке англичанка спрашивает: «Дети, как будет по-немецки руки вверх?» Ну, мы все закричали: «Хенде хох!» Каждый день в войну играли. А она спрашивает: «А как будет по-английски „Стоять! Руки вверх! К стенке!“» Мы молчим. «Вот видите, дети, как важно знать язык Диккенса, Байрона, Шекспира, — говорит учительница, — короче, язык нашего вероятного противника».