Читать «Баллада о Георге Хениге» онлайн - страница 46

— К этим подлецам? Никогда! Эх...

* * *

Он знал все это — хоть и не подавал виду, что знает. Никого, кроме нас с отцом не пускал в свой подвал. Запретил приходить даже теням. Сказал им, что из-за них может разрушиться дом, и они перестали являться. Бродил по комнате, перебирал инструменты и что-то бормотал. Или часами сидел неподвижно.

Но вот Георг Хениг достал дерево со Шпиндлеровой мельницы и дерево из Миттенвальда, снял тряпку с пластин и произнес:

— Сказал тебе: сделаю скрипку. Смотри внимательно. Может, и не научишься, но смотри. Скрипка для бога.

— Дедушка Георгий делает скрипку, — взволнованно сообщил я родителям. — Представляете, скрипку для бога!

— Представляю, — мрачно сказал отец. — Старик совсем отчаялся... Но пусть делает. Пусть хоть чем-то занимается.

— А как это, для бога? Бог будет на ней играть?

— Сто раз тебе говорил, что бога нет! — рассердился отец. — Ну, не понимаешь ты... Он хочет сказать, что сделает скрипку для того, кто играет как бог.

— Для Васко Абаджиева? — наивно спросила мать.

— Ерунда! Между прочим, ты права, — обернулся он к ней. — Выхода нет. Придется идти к этим мерзавцам, просить у них денег.

* * *

Георг Хениг достал вырезанную из бумаги форму скрипки, но несколько увеличенную. Она была, должно быть, очень старая — края ее слиплись, и он осторожно отделял один от другого, чтобы не порвать бумагу. Положил ее на деревянную пластину со Шпиндлеровой мельницы и медленно очертил карандашом контуры. Долго разглядывал их в мутном свете, цедившемся сквозь окно. Потом неторопливо разорвал вырезку и велел мне выбросить клочки:

— Все. Никому больше не нужен.

Целый день потратил, чтобы разложить инструменты на верстаке. Клал, отходил, смотрел, менял местами, чем-то недовольный. Наконец разложил в нужном ему порядке: в верхнем ряду — пять-шесть рубанков разной величины и формы. Объяснял мне, что одни нужны для вырезания, другие — для выдалбливания, третьи, слегка изогнутые, — для выработки внутренней стенки верхней деки. Ниже положил три ножика с тонкими острыми лезвиями. Затем цикли, острый плоский фуганок, разные пилы. Повторял названия инструментов, заставляя меня заучивать их: рубанок, ножовка, лобзик, фуганок, напильник.

Покончив с этим, дня три сидел на диване, гладил деревянные пластины, изредка тяжело вздыхая. Потирал ладонью лоб, переворачивал пластины, снова вздыхал.

— Что случилось?

— Не слушает мне. Оба очень стари. Не знаю, как объясню, куда пойдет.

— Скажи ему, что оно идет к богу.

— Он не знает, кто такой бог. И я не знал.

— Как ты не знаешь? Ты же столько раз мне говорил о нем! Ведь ты же мне рассказывал, что он большой-большой, что он всем нам отец, что он обо всех заботится, еду приносит...

— Сказал. Ти мальки, инфант. Так с дерево не говори. Не слушает, не дается...

— Попробуй! Возьми пилу и режь.

— Ай! Это не делай! Привикни к дереву, входи в него, думай, как он... Все скажет, станет друг...

— Так скажи!

— Как?

Мы умолкали, задумавшись. Я никак не мог его понять. Что, он мало скрипок сделал до сих пор? Со сколькими деревьями он разговаривал в своей жизни!