Читать «Наш Современник, 2005 № 06» онлайн - страница 191

Впрочем, может быть, кое у кого на это и расчёт? Ведь разнос, учинённый (использую терминологию рецензента) «дилетанту»-комментатору «Словесного древа», позволяет одновременно набросить тень и на книгу Клюева в целом. Не секрет, что и при жизни поэта, и после его гибели существовала и существует стойкая заинтересованность в том, чтобы к его Слову вообще обращались поменьше. Кстати, уж не потому ли — многолетне, неуклонно и последовательно — Клюев удерживается своим теперешним биографом на узеньком шестке с вывеской «актёр и стилизатор»? (Читатель, не забывай бессмертное: «Если на клетке слона увидишь надпись „буйвол“, не верь глазам своим»!)

Ещё в 1922 году Клюев прозорливо заметил: «Разные учёные люди читают мои стихи и сами себе не верят. Эта проклятая порода никогда не примирится с тем, что человек, не прокипячённый в их ретортах, может быть истинным художником. <…> Скорее наши критики напишут целые книги про какого-нибудь Нельдихена или Адамовича, а написать про меня у них не поднимется рука. <…> всё то, чем они гордятся, самое их потаённое, давно уже мной проглочено и оставлено позади себя. Сказать про это вслух нашим умникам просто опасно: это значит — похерить самих себя…» («Словесное древо», с. 52).

Клюева просто невозможно было пропустить через «реторту»… Теперь же его творения и жизнь преподносят, зачастую с известным успехом, в сосуде, форма которого отвечает неким «породистым» (или, если угодно, «чистопородным») установкам, — в немалой надежде, что этот сосуд отвадит читателя от желания погрузиться в глубины океана клюевского слова…

О подобных Клюеву творцах и об их «толкователях» уже в недавние времена очень точно сказал великий композитор и мыслитель Георгий Свиридов:

«Человеку народного сознания такой интеллигент этого народного сознания никогда не простит, он ему, интеллигенту, человек народного сознания, ненавистен» («Наш современник», 2005, № 1, с. 115).

…Но вернусь от общего к конкретному. Теперь — кое-что о том, как говорится, quod licet bovi, nоn licet Jovi.

Сразу же оговорюсь: я прекрасно понимаю, что отмечаемое ниже, разумеется, никоим образом не поколеблет установившуюся репутацию Jovi — она как была, так и останется незыблемой. Всякое покушение на неё просто не имеет смысла — ведь любая попытка поставить под сомнение тот или иной миф (будь то миф, скажем, о Есенине или о Клюеве, или взятый наугад современный «брэнд», делающийся мифом буквально на наших глазах) идет ему — мифу — только впрок.

И всё же — бывает невмоготу, когда «конкретные суждения и частности» (которые, по словам К. Азадовского, «тем и хороши, что их можно игнорировать, но нельзя опровергнуть») преподносятся как истины в последней инстанции, а на поверку оказывается, что до инстанции этой куда как далеко…

Имея в виду оговорки и ошибки, встречающиеся в трудах коллег-филологов, К. Азадовский восклицает: «С кем не случается?»

В самом деле — с кем не случается… Вот и автор этой снисходительной ремарки называет в своей рецензии Д. П. Маковицкого (доктора семьи Л. Н. Толстого) — Маковецким, а одного из адресатов Клюева Н. Н. Ильина — Н. И. Ильиным.