Читать «Наш Современник, 2005 № 06» онлайн - страница 190

Как раз в рамках этой «системы» готовил книги стихов и прозы Клюева и доводил их до выпуска в свет В. П. Гарнин. Как многолетний очевидец этого процесса, свидетельствую — почти вся эта грандиозная работа (качественное выполнение которой одному человеку, разумеется, не по силам) была проделана им единолично.

Именно в этом и коренятся издержки производства клюевских книг, выставленные теперь напоказ К. Азадовским. Однако и текстологические недочеты, допущенные В. П. Гарниным в «Словесном древе», и ошибки его комментария приобрели под «уличительным стеклом» рецензента какие-то совершенно не соответствующие реальному положению дел размеры…

Итоговое резюме К. Азадовского гласит: «В изучение Клюева эта книга вносит невообразимую путаницу. Тексты искажены, опубликованы с ошибками; включены тексты случайные, сомнительные, а то и попросту не имеющие отношения к прозе Клюева; отсутствует ряд подлинных текстов. Вдобавок — профессиональная беспомощность комментатора…».

Материал обсуждения знаком мне не понаслышке, и потому могу сказать — штемпель «невообразимая путаница» сюда никак не подходит. Невзирая на частные ошибки в воспроизведении авторских текстов и отсутствие в книге некоторых из них, читатель «Словесного древа» наконец-то получил возможность войти в океан прозаического клюевского слова, ранее ему недоступного. Океан, остающийся океаном независимо от того, есть в нем искусственные рифы, мели либо рукотворные промоины или нет…

Что до аппарата «Словесного древа», то абсолютного большинства смысловых и композиционных огрехов в комментариях и в указателе книги, перечисленных К. Азадовским, можно было благополучно избежать, будь у издания научный и издательский редакторы. Если «Словесному древу» суждено быть переизданным, то все эти погрешности без труда можно (и, разумеется, нужно) будет исправить… Так что никакой катастрофы не произошло.

А произошло (повторюсь ещё раз) важнейшее событие — начало пути весьма представительного по составу собрания прозы и писем Николая Клюева к читателю положено.

В каких-то аспектах — что неудивительно — не получилось без того, что называется «первый блин комом». Можно ли было без этого обойтись с самого начала? Наверное, можно… Но для этого потребовалось бы немалое время, а составитель «Словесного древа», увы, не в том возрасте, когда «всё впереди»; надеяться ему сейчас — только на Бога. А если ждать, пока наследие Клюева будет полностью обработано в стерильных (или стерилизационных?) колбах суперспециалистов для подачи на стол читателю-гурману, — может просто не хватить ни собственной жизни, ни жизни этого читателя, ни жизни тех, кто поддерживает в колбах соответствующие параметры обработки. Да и жизни всех остальных наших современников…