Читать «Возможность выбора» онлайн - страница 218

— Разве могла я когда-нибудь подумать, что чужая старуха выживет меня из собственного дома? Бедный отец переворачивается в гробу: в этом доме у паршивого пса больше прав, чем у его вдовы.

После отъезда баба Майга почти неделю не звонила Сильвии.

Сильвии же совершенно некогда было заглянуть к ней, все время в запарке, сто вещей запомнить, тысячу дел переделать. Часы отстукивали минуты, каждый час был под завязку заполнен делами. На туфлях отлетали каблуки, подошвы тапочек стирались до дыр, на икрах вздулись вены, руки саднило от стиральных порошков. В магазинах не было бумажных носовых платков и полотенец, о постельном белье одноразового пользования и говорить нечего! Поэтому в прачечной все лохани были при деле, а угли под котлом не успевали погаснуть. Окна на чердаке, несмотря на дождь и ветер, стояли настежь, чтобы просыхал нескончаемый поток простыней. Паулус ходил по пятам за спешащей Сильвией и время от времени недовольно рычал. Конечно, у собаки была причина сердиться — баба Майга варила ей похлебку, Сильвия ограничивалась колбасой и хлебом с маслом, сухомятка псу обрыдла, шерсть его потускнела. Поначалу Карл пытался помогать Сильвии, потом на службе работы навалилось сверх меры, он опять стал возвращаться домой поздно. Работа у меня творческая, оправдывался он, и только вечерами, в тиши кабинета, удается сосредоточиться. Идеи просто так не проклевываются, необходимо отключиться от текучки, и так уж чересчур редко удается что-либо набросать. Сконструированные Карлом и его коллегами приборы должны были непременно в каком-то важном месте жужжать, тикать, выдавать цифры или давать о себе знать тихим зуммером. Духовная сфера священна, и Сильвии оставалось только краснеть, что своими пошлыми бытовыми хлопотами она отрывает Карла от высшей умственной деятельности. Собаке кости, больной куриный бульон, мужу-труженику тушеное мясо, дочке «снежки», себе чашечка черного кофе на бегу. Когда вечером перед сном Сильвия в ванной бросала торопливый взгляд в зеркало, она видела выцветшие от тоски глаза и страдальческие морщинки в уголках рта. Она была еще не стара, всего-то чуть-чуть за сорок, но кожа на лице все больше увядала, а волосы начали сечься.

Порой она с глубоким возмущением вспоминала бабу Майгу.

Стоило Сильвии заикнуться о своих затруднениях Карлу, он тут же подкинул ей добрый совет: пусть Кая не лодырничает, не мешает и ей приложить руки к домашним делам. Но заневестившаяся Кая шаталась где-то с будущим мужем, и у Сильвии не хватало духу мешать им. Конечно же, напрасная жалостливость, вековечная родительская ошибка — пусть детям живется легче! Это только Карл не желает понять, как редко бывают в жизни минуты, когда человек чувствует себя словно на седьмом небе. Сильвия молчала и щадила дочь. И по-прежнему оставалась санитаркой, прачкой, кухаркой, уборщицей, садовником, трубочистом, дворником, истопником, — на все ее должности даже названий не хватало.

В гостиной стоял неприятный душок. Сильвия убирала и подтирала, намывала и скребла, но запах не исчезал. С наступлением холодов она стала топить печь и утром и вечером, чтобы можно было постоянно держать окно открытым. Больная не возражала против проветривания, требовала только, чтобы ее уберегали от ледяных сквозняков. Сильвия нашла на чердаке старую ширму с деревянной рамой, заменила истлевшие полотнища новыми и поставила это сооружение посреди гостиной, отгородив кровать больной от окна. Самый настоящий лазарет. Больная примирилась с нововведением, ее недовольное бурчанье по поводу безвкусной ткани в счет не шло.