Читать «Возможность выбора» онлайн - страница 216

Мнения Сильвии Эха Андеркоп так и не спросила. Она поднялась со стула, провела ладонями по груди, словно смахивая с себя брызги слюны той визгливо требовавшей от нее справедливости тридцатисемилетней особы, окинула рассеянным взглядом стены скудно обставленного кабинета и призналась:

— Развод меня не подкосил. В свое время я сама увела мужа от его жены и подсознательно все годы боялась, что это может повториться со мной. А теперь я скоро превращусь в развалину. Каждую ночь в два часа я просыпаюсь от сна, который повторяется без изменений: со дна глубокого колодца на меня смотрит лицо моего бывшего мужа, он вот-вот уйдет под воду. Я чувствую, что мой разведенный Андеркоп думает обо мне, и нет выхода, мне приходится в свою очередь думать о нем. Кровать словно выбрасывает меня, я сажусь за стол. Думаю, плачу, думаю и плачу. Я чувствую, что та, новая, жена обращается с больным как садистка, она день за днем перепиливает подгнившие сваи его жизни, а я бессильна что-либо предпринять. Может, я и не хочу ничего предпринимать и все-таки сижу по ночам без сна, словно сторожу умирающего или жду призыва на помощь, и плачу, и плачу.

Перебирая в памяти историю Эхи Андеркоп, Сильвия жалела, что она не верующая. Сложила бы молитвенно руки и попросила бы у бога здоровья для Карла. Время все лечит: служебное преступление можно искупить, и какое угодно постыдное происшествие в нашей бурной жизни будет похоронено под наслоением новых событий. Минутное злорадство Сильвии объяснялось не желанием мести, а извечным женским пристрастием к урокам жизни. Пусть-ка побарахтается в грязи, так ему и надо, сам себя высек; мужчины привыкли к своей цели кидаться без оглядки — естественная для них беззаботность, неожиданные задержка и испуг пойдут только на пользу. За поступки надо отвечать! Человек старомодный, Сильвия чтила как государственные, так и духовные законы. Абсолютно не по-современному она верила, что законы духа должны быть превыше темных влечений. Она испытывала отвращение к порокам, наслаждение которыми мотивируют в наше время правом на личную свободу.

Во всяком случае, чтобы порвать с женой, совсем не обязательно быть трусом и предателем.

В свое время Карл обвинил бабу Майгу: она предала интересы нашей семьи. И хотя жизнь Сильвии сразу вдруг резко усложнилась, она все же оправдывала мать. Старый человек устал. Марафон домашней колготни, особенно же если в доме лежачий больной, свалил бы к вечеру с ног и молодого человека. Террор нескончаемых мелких дел хоть кого доведет до отчаяния. Никогда не удается сделать все. Еда на столе — надо мыть посуду, чтобы в отмытых горшках варить по новому заходу. Только успеешь выгладить одну кучу белья, пора уже новую замачивать. Конвейер не останавливался ни на минуту, сопровождаемый брюзжанием больной, казалось, что даже ее подушка ворчит и брюзжит.

После стремительной атаки буйного Паулуса на соседнего пса, когда он проволок на поводке беспомощную бабу Майгу по пням и камням, она категорически осталась при своем первоначальном решении: конец рабству! Больше всех нервничал Карл. Он сыпал красивыми словами о единстве семьи, о том, что в трудные времена надо забывать о личных интересах, приводил примеры куда более здорового образа мыслей у людей других национальностей: у евреев и кавказцев при необходимости в состояние тревоги приводится вся близкая и дальняя родня, они не останавливаются ни перед какими трудностями и затратами, если кто-нибудь из них попадает в беду} эстонцы же косятся на всех с подозрением, думают в первую очередь о себе и даже в семье обрекают себя на одиночество. Целая нация, оказывается, стоит за смертельной усталостью бабы Майги.