Читать «Горение» онлайн - страница 16

А через полчаса пришли городовые, и Анджей стал белым как полотно и бросился к сестре, словно к матери бросился, защиты у нее искал, и Боженка тоже подалась к нему и успела обхватить его птичьи плечи руками, но разорвали их, увели среднего, а городовой остался: тетрадку достал, перо вынул, чернильницу-неразливайку и начал спрашивать:

– Фамилия? Имя? Отечество? Кем приходишься злоумышленнику? Родители где?

Лениво он ее расспрашивал, лениво записывал, ручку уронил; Боженка ручку с пола подняла, и только в этот миг городовой увидел стройную девичью фигурку и красивые обнаженные руки и тихонько сказал:

– Если ты со мной по-хорошему будешь, брату твоему помогу. Отпущу по его юной дурости.

– Это как? – не поняла Боженка.

– Дура, что ль? Пусти малых гулять и дверь запри.

Вспомнила Боженка лицо отца, слова его последние, а потом почувствовала птичьи плечики брата, взяла близняшек за руки, отвела их во двор – в песочек играть, а сама дверь заперла.

…А на следующее утро, когда с малыми в околоток пришла, ей сказали:

– Бандюга твой брат и вор. В тюрьме он, с кандалами по Сибири пойдет.

– Мне того, который допросы делал, – побелев лицом, сказала Боженка. – Мне б с ним поговорить.

Жандарм Боженке подмигнул и тихонько ответил:

– Я к тебе сегодня приду допросы делать.

…Возвратилась домой Боженка, а хозяин ей сказал:

– Забирай барахло и отсюда проваливай, мне бандиты на постое не нужны.

– Куда ж мне? – спросила Боженка. – С маленькими-то?

– А это меня не касается, – ответил хозяин, – куда хочешь, туда и проваливай.

Пошла Боженка с малыми, и вела ее улица, словно бы манила, и стала улица мостом через Вислу, и взяла Боженка малых на руки, перевалилась через перила и тогда только закричала, когда поняла, что смерть пришла, и не быть ей в райских кущах, как маменьке.

(В варшавских газетах об этом случае было напечатано петитом, в разделе «происшествие»: «Сестра налетчика Анджея Штопаньского покончила жизнь самоубийством, утопив вместе с собою двух малолетних братьев. Распущенности нравов следует давать повсеместный и дружный афронт: и на подмостках театров, и в книгах, и на вернисажах, – лишь слаженная и дружная работа по воспитанию юношества может предостеречь тех, кто идет по легкой дорожке; в противном случае – „как веревочке ни виться, быть концу“.)

Городовые согнали на сельскую площадь всех крестьян и окружили их тесным, плотным кольцом. Офицер, видимо только-только выбившийся из унтеров, читал рескрипт по слогам:

– «А по-тому, roc-подин гене-рал-губернатор повелел на-ка-зать пор-кой за-чинщиков бес-по-рядков в деревне Шаб-рино». – Он обернулся к помещику и спросил: – Вы, господин Норкин, как пострадавший, указывайте, кого первого.

Помещик Норкин металлическим набалдашником английского стека приподнял козырек белой жокейской кепочки, оглядел выстроенных перед козлами мужиков и спросил:

– Будете еще баловать, дурни? Повинитесь – прощу! Чего молчишь, Пилипченко? Ты самый молодой, в тебе стыд есть – отвечай!