Читать «А. Разумовский: Ночной император» онлайн - страница 8

— Была свита, отче… Была. Трое солдатиков-инвалидов. Все один за другим опились да с козел в ночи попадали. Вон и последний!..

Последыш-то недалече от обрыва и лежал. В мокрой от росы пыли дорожной…

— Положи ему малость грошиков в шапку да приставай к нам. Эк у меня бездельников! Посидят и за кучера.

Не без сожаления, под строгим поглядом непростого попа, отсыпал из кошеля медной мелочишки.

А дальше — повеление попа:

— Садись на козлы, Юрко. До Лемешек.

Одна чуприна зашевелилась в телеге. Нехотя, но пересела к спутнику. В хвосте потащились. Там-то, в обозике, возглавляемом поповской каретой, утреннее песнопение грянуло. Не знай, как и понимать. Не то распевная молитва, не то распев разбойничий. И слов-то не разобрать. Нечто хохлацкое, нечто дурацкое. С уханьем да с присвистом. С рыданьем да стучаньем по ободку телеги. Страсти Господни!

Когда остановились на полдник под очередным развесистым дубом, Федор Степанович с опаской спросил:

— Не из разбойных?

— Разбойные, да мне послушные, — отечески посмеялся поп.

— А то смотри, отче. Я хоть и в едином теле, а при многих пистолях, — нарочито распахнул широкий, еще петровского покроя, Преображенский кафтан: три костяных рукояти, уж точно, виднелись. — Да и сабелька с полтавских дней не затупилась.

Верно, он был не при шпаге — с тяжелой саблей на боку. Случись что на дороге, куда годна шпажонка! Нет, даже поп с уважением посматривал на саблю.

— Деянья великого государя мне ведомы, служивый. Почти десяток лет довелось при нем молитву править. И сейчас вот правлю… хлопчуков, до пенья охочих, по хуторам вылавливаю да в Петербург везу. Сохрани и помилуй их, Боже!

Невеселое выражение лица было у попа. Густо седым волосьем заросло, а все ж заметно.

— Ты радуйся, отче. Чего беду кличешь?

— Не кличу — заклинаю. Разве судьбу предугадаешь? Петербург что жернов, всех перемалывает. И больших, и малых без разбору…

— Да-а… Правду ты кажешь, отче. Под жернова вот и я на старости лет попал…

Федор Степанович за свою служивую жизнь хлебнул горького опыта. Добро еще, что рубанный при Нарве и Полтаве преображенец только отсылкой к мадьярам и отделался. Прилично за вином купцам ездить, но вовсе не прилично заслуженному полковнику. Хотя опять же: молчи, служивый!.. Дело-то — почетное. Закупаешь вина для двора ее императорского величества Анны Иоанновны. Отправляя в такой дальний и тяжкий путь, спальник императрицы, он же курляндский красавец и грозный Бирон, наказал без шуток:

— Вернешься с головой или без головы.

Это объяснять не надо. Низко поклонился Федор сын Степанов, уж ниже некуда. Три месяца прошло, а шея да хребтина до сих пор зудят. Кнут по возвращении — он еще вроде медового пряника. К ручке государыни и не чаял сподобиться. Хотя все исполнено было лучшим образом. Вина закуплены самые наивкуснейшие. Первым зимним обозом, до заснеженных шляхов на колесах, а дальше полозом, и пойдут под настоящей охраной в Петербург. А пока — каждого сорта пробный засмоленный бочонок. Вот ведь где опаска! А ну как проба-то не приглянется?! Подумать — и то страшно.