Читать «А. Разумовский: Ночной император» онлайн - страница 32
Аркадий Алексеевич Савеличев
Видно, что-то такое, смурое, проступило на лице, щека даже дернулась.
— Не зуб ли разболелся?
— Он, треклятый, — вздрогнув от внезапности, уцепился за эту подсказку Алексей.
— У меня после драки тоже болел. Ну и кулачищи у тебя!
— Так и ты ж мне в гузку дал.
— В гузку?..
— В самую что ни есть, — повторил Алексей, не догадываясь, что кадетик и понятия не имеет о каких-то хохлацких гузках.
Сам за это время осмелел. Хоть и накормлен был с вечера хорошо, а потянулся к виноградной ягоде, больше глазами спрашивая у хозяина:
— Можно?
Тот догадался, кивнул стоящему за стулом лакею — прямо с рук на руки влетела громадная кистень.
— Благодаренько тоби, — повернул голову в сторону лакея.
Кадетик снова пырнул локтем:
— Лакеев не благодарят.
Но у преподобного Феофана ухо, хоть и заросшее густейшим седым волосом, было чуткое. Он ответствовал:
— Господь Бог не делил людишек по злату, по серебру — не подобает и нам. Лишь одно меня беспокоит: будет ли Алексей, паче чаянья оказавшись в фаворе, вот так же благо дарить худородным да сирым?..
Улыбки в его глазах не было.
III
Алексей оглянуться не успел, как оказался в числе не то челяди, не то увеселителей, не то компанейщиков цесаревны Елизаветы, — он уже теперь знал, кто похитил его у протопопа Иллариона, у самой Богородицы…
Если не хитрить и отбросить стыд, это было ведь второе похищение…
Первое случилось после последней встречи с рыбачкой Марфушей, в дымном, но утепленном на зиму шалаше, который она называла домом.
Три дня и всего-то прошло, помнил. Едва успев на службу, он привычно встал о левую руку отца Иллариона и своим басом поднимал к шатровому небу псалмы Давидовы. Другие песельники вторили, подпевали да подвывали. Все шло своим чередом.
Не так солнцеподобно, как вечор, но тоже явилась получше других одетая богомолка, в беличьей шубке и в пестрядинном плате на верткой голове. Ничем особо от купчих не отличалась. Он не сразу на нее и внимание обратил, поскольку песельники после загула врали кто во что горазд, приходилось докрывать их своим голосом. Не дай Бог заметят! В тот раз было немало хорошо одетых людей, купецкого, а может, и какого другого звания. Братина ничего, позванивала. Никак нельзя было осрамиться. И все прошло гладко. Он получил отходное благословение отца Иллариона, вышел на паперть, кивнул уже примелькавшимся нищенкам и, по свежему воздуху расстегнув кафтанчик, намеревался идти к себе напрямки, через невырубленный сосенник, как его окликнули:
— Не спеши, сладкоголосый.
Та самая, в беличьей шубке. Под конец-то он все-таки приметил ее, стояла в первом ряду. Да мало ли кто стоит! Разве что плат — не черный, а пестрядинный. Сейчас и того не было, затейливая шляпка на голове, с алым бантом на-боку. А ведь ветер дул со взморья, трепало.
— Как не спешить, сударынька, — уклончиво ответил, останавливаясь. — Устал. Целый день на ногах.