Читать «А. Разумовский: Ночной император» онлайн - страница 29

— Ну, лукавица! Не вино ж… Да и не таков Кантемир, чтоб у него прокисали. Отстань!

Было самое время о себе напомнить, может, даже с некоторой обидой, но тут лихая скачка по оледенелой, еще не устоявшейся дороге оборвалась у какого-то ярко освещенного горящими плошками крыльца. Та, которую называли княгинюшкой, выскочила под густо валивший снег, а свет Богородицу подхватили золотом расшитые руки и унесли ко крыльцу. Из распахнувшихся дверей как жаром обдало музыкой — в многоголосье, вприпляс.

Сейчас же и левая дверца распахнулась.

— Вылезай, арестант.

Но голос был молодой и добрый. С неуловимо южным привкусом.

— Пойдем ко мне.

На деревянных, негнущихся ногах Алексей перелез в раскрашенный возок и через пять минут — совсем было близко — входил в такие же ярко освещенные двери, в убранные коврами сени, а потом в горницы, одну за другой, и где-то уже там, после третьих или четвертых дверей, в новом изумлении остановился. Вечер уж такой выдался, изумляющий. В ярко освещенной целым сонмом свечей зале, в бархатном роскошном кресле… сидел его отче и его благодетель архиепископ Феофан! Вот он, кажется, не удивился явлению черниговского бузотера, которого неделю назад ставил на горох за очередную драку. Просто сказал:

— Здравствуй, Алексей, Божий человек.

Перед своим-то Алексей нашелся, ответил:

— Здравствуйте невозбранно и неболезненно, отче. Благословите…

Архиепископ Феофан трижды перекрестил его и протянул руку. Алексей истово припал к этой и ласкавшей, и бивавшей руке.

— Благословляю, Алексей, и наказываю: будь достоин славного черниговского казака. Пой во славу Божию, да и в свою славу к тому ж. Певчий при дворе — это тебе не церковка убогонькая в Лемешках и даже не у отца Иллариона. Оттуда, куда попал ты, или в люди выходят, или…

— …на Соловки, — встрял приведший его совсем молоденький офицер.

— Погоди, Антиох, — остановил его Феофан Прокопович, которого здесь никто из сидящих за столом архиепископом не именовал. — Не пугай хлопца. Все в руце Божьей… — И уже ему: — Знаешь ли хоть ты, в чьи руки попал?

— В Богородицыны, — с жаром ответил Алексей.

Сидящие за вечерним столом переглянулись, но выручил офицер, согласившись:

— А ведь, пожалуй, верно. В полунищую, полутемную церковь вдруг врываются с ярчайшими свечами наши самые ярчайшие дамы во главе…

— Да, во главе… Знаешь ли хоть ты, в самом-то деле, кто тебя вывел из полутемной церкви на полный свет?

Алексей молчал. Все у него за этот вечер в голове перемешалось.

— А похитила тебя, добрый молодец, цесаревна Елизавета Петровна, преславная дщерь царя Петра, дай ему, Боже, место в раю!

Еще кромешнее стало в голове у Алексея. Но архиепископ Феофан уже оставил его, к офицеру обратился:

— Мы с тобой еще поговорим, Антиох. Пожалуй, и во здравие преславное дщери выпьем… Охо-хо, грехи наши!.. Хлопец-то, видать, замаялся. Уложи его да возвращайся.

Алексей думал — сейчас такой разряженный офицер и стелить ему будет, а тот только дернул за шелковый шнур, чем вызвал звон в дальних покоях. Сейчас же явился чуть ли не боярин в белых чулках и белых перчатках и склонился в поклоне: