Читать «А. Разумовский: Ночной император» онлайн - страница 27
Аркадий Алексеевич Савеличев
— Благослови тебя сам Бог, цесаревна-матушка… честь-то, честь какая!..
— Прослышала я: знатно у вас поют.
— Поем как поется, да ведь бедность наша, скудость вокруг, не про вашу честь, цесаревна…
— Я не на бал, протопоп Илларион, пришла. Укажи мне место.
Протопоп Илларион, забыв свой чин, сам приложился к руке новоявленной Богородицы и повел ее вперед, покрикивая:
— Расступись, расступись, православные!
Возникшую было рыбачку Марфушу так плечом двинул, что та отлетела за поддерживавший крышу дубовый столп.
Место нежданной-негаданной Богородице протопоп Илларион определил насупротив амвона, значит, в двух шагах от Алексея. Сопровождавшие ее дамы чуть поодаль расположились, гвардейцы у дверей остались. И служба, прерванная явлением таких чудных прихожан, пошла своим чередом. Вначале сбивчиво, впопыхах, а потом выровнялась. Право, Алексей даже второй голос обрел, под самый дубовый шатер праздничный стих поднимал:
Выше, выше, еще выше!
Уж выше некуда, дубовый шатер вместе с Грозным Саваофом вот-вот рухнет.
Явившаяся во весь свет ясных очей Богородица истово крестилась и била поклоны. Помаленьку спадала с глаз ослепляющая пелена. Алексей и женские черты в облике начал различать. Высока, стройна, белолица. От частых поклонов прикрывающий голову черный плат сбился на затылок; светло-золотистые роскошные волосы вопреки хозяйке выбились из-под плата, струились на висках двумя капризными волнами. Алексей, глядя на такое диво, никогда так не певал, наверно, потому, что протопоп Илларион поощрительно кивал своей затасканной камилавкой; бас Алексея на верхних нотах, кажется, и плахи шатра поднимал вместе с грозно нависшим Саваофом. Нечаянная гостья, в женщину-боярыню обратившись, тоже парила где-то по-над головами. Кивок вниз — да взлет головы кверху, и вот она уже вслед за суровым Саваофом парит, единая во всей церковной выси…
На какой-то миг опять возникло прежнее — протолкалась вперед рыбачка Марфуша. Ее сейчас же оттерли, отпихнули назад, в гущу приспущенных долу платков. Куда, куда с таким рылом?..
Может, и Алексей в перерыве между «гласами» так прикрикнул. Скрылась, больше не являлась на свет свечей.
А ведь свет-то, свет! Нагрянувшие вслед за главной другие мил боярыни совали в руки церковного служки, петровского калечного солдатика, тяжелые, витые свечи, и когда они все загорелись — церковь воссияла своим янтарно-сосновым нутром так, как и в родительском бору сосны не сияли.
Пораженный, ослепленный, собственным голосом оглушенный, Алексей и не заметил, как закончилась служба. Услышал только:
— Княгинюшка Наталья, раздай всем певчим по рублю, а этому молодцу… — она подошла и в лоб его — сама — истово трижды расцеловала, — этому дай пять царских. Заслужил!
Тяжелые золотые кругляшики жгли ладонь, но Алексей не решался опустить их в карман своего кафтанишка.
