Читать «Место издания: Чужбина (сборник)» онлайн - страница 10
Леонид Матвеевич Аринштейн
Офицеры шумной ватагой сгрудились в кают-компании вокруг стола. Пошли остроты, насмешки. Хотелось шампанского, но зарок не пить на походе свято соблюдался…
Ночь прошла спокойно, без всяких приключений. Как и рассчитывал адмирал, мы ранним утром проскользнули в дымке крымских берегов, а когда «Гебен» нас увидел, было уже поздно. Мы были под защитой своих линейных кораблей.
Русский страж ночного Парижа
Ночь первая
Garde à? Vous! Fix!..
Нестройный гул трехсот голосов затихает – бригадиры выходят вперед.
Часы показывают восемь и три четверти. Входит командан. За ним три инспектора в зашитых серебряными галунами фуражках.
Командан – в штатском. Безукоризненно одетый, с дорогим кожаным портфелем под мышкой.
Он начинает перекличку побригадно.
…Артуа, Амонье, Бертран, Буассон,
…Карэ, Кавеньяк… Руссильон, Робинэ…
Я поправляю плечевой ремень и смотрю на своего бригадира Мореля.
У Мореля бритое бабье лицо. Он – полный и маленького роста. Ему уже под пятьдесят лет, и он выслуживает пенсию.
На рукавах и на фуражке у него широкие бригадирские галуны…
– …Рожэ, Ренуар, Ростославоф…
– Презан!..
Я отвечаю голосом молодым и звонким, как некогда отвечал в далекой отчизне, стоя в строю юнкеров.
Перекличка кончается. Командан читает приказы, перемены в составе и в секторах.
В заключение звучит его сакраментальная фраза:
– Стражники, вы свободны!..
Он забирает свой портфель и уходит. Триста человек нестройной толпой, поправляя свои кожаные сумки и револьверные кобуры, двигаются через сквер к воротам.
– Свободны! Какая ирония! – обращается ко мне Петровский. – Вот вы увидите, какая это свобода!..
Уже год, из ночи в ночь, он гуляет по улицам Парижа с 9 часов вечера до 5 часов утра…
При свете уличного фонаря я заглядываю в свою контрольную книжку:
– Сектор 27… Площадь Конкорд – улица Руаяль…
Недалеко, и мне не полагается «прогонных» на метро. Я двигаюсь пешком. Идет беспросветный, ноябрьский парижский дождь. Блестят мокрые асфальтовые мостовые.
В сетке дождя расплываются, исчезают толпы ночных стражников. Назначенные на отдаленные сектора проваливаются в освещенные и теплые недра метро.
Я плотнее запахиваю черную, длинную, непромокаемую накидку и надвигаю на лоб фуражку с громадным лакированным козырьком. Под накидкой у меня синяя долгополая шинель сверх мундира, туго перетянутая широким кожаным ремнем. На ремне – кобура с заряженным револьвером.
Я перехожу мост.
Длинными разноцветными, качающимися на волнах змейками отсвечивают парижские огни в темных водах Сены.
В этот час Париж пустеет. В театрах уже подняты занавесы, в кинематографах осветились экраны.
Вот и площадь Согласия…
Она кажется бесконечной с убегающими во все стороны рядами фонарей, с полированной дождем мостовой, с неясными силуэтами статуй французских городов, с круглыми бассейнами не бьющих ночью фонтанов…
Прямая широкая улица Руаяль. Она заключается величественным фасадом Мадлэн…
