Читать «Княгиня Екатерина Дашкова» онлайн - страница 270

— Неужели вы не догадываетесь, княгиня? Конечно, трагедия господина Княжнина.

— Трагедия Княжнина? Но ведь это же просто нелепо.

— Почему же нелепо, ваше сиятельство? Граф Зубов ознакомился с ее содержанием…

— Первый раз слышу, чтобы граф Платон Зубов решился на такой подвиг, как чтение трагедии.

— Я передаю только то, что обязан передать, ваше сиятельство. Возможно, вы и правы, и мнение графу было подсказано кем-то иным. Но это не меняет существа дела. Считается, что трагедия прочитана, и государыня распорядилась немедленно изъять все напечатанные ее экземпляры и предать их сожжению.

— Но это же невозможно.

— Почему?

— По той причине, что «Вадим» напечатан в последнем номере «Российского Феатра». Что же прикажете, уничтожить весь тираж «Феатра» и тем нанести немалый урон академической казне или выдрать соответствующие листы из каждого тома, что не может не осмешить правительственного распоряжения в глазах читающей публики?

— Не мне решать этот вопрос, княгиня. Но решение государыни твердо: трагедия должна быть уничтожена.

— Ваше дело, граф. Я не приложу к этому сожжению своих рук. Тем более что в Эрмитажном театре постоянно ставятся куда более опасные для государей трагедии. В чем же опасность русской трагедии?

— Княгиня, вам все равно придется давать объяснения, каким образом дошло до печатания этого сочинения.

— Я могу дать эти объяснения вам для передачи Платону Зубову или императрице, по вашему усмотрению. Начать с того, что вдова Княжнина попросила меня напечатать последнюю написанную ее супругом трагедию в пользу оставшихся без средств к существованию их детей. Я поручила ознакомиться с пьесой господину Козодавлеву, не только советнику академической канцелярии, но и писателю. Господин Козодавлев не нашел в сочинении ничего крамольного и сообщил мне, что развязка заключается в торжестве русского государя и изъявлении покорности Новгородом и мятежниками.

— Вы сами не читали трагедии, ваше сиятельство?

— Конечно, нет.

— Следовательно, ее появление можно приписать простому служебному небрежению.

— Вы забываетесь, граф! И забываете, что я занимаю должность директора Академии, а не цензора или советника.

— Не гневайтесь, княгиня, я ищу способов вашего оправдания.

— Но я не считаю себя ни в чем виноватой и не собираюсь оправдываться!

— Тем не менее это неизбежно. Императрица сказала, что под вашим руководством появляется за короткий срок уже второе обращенное против престола сочинение.

— Что же посчитали первым?

— Брошюру бунтовщика Радищева.

— Дурацкое и бессмысленное сочинение!

— Но его автор в крепости, и императрица склонна лишить вас своего доверия.

— Я подчинюсь любому решению ее императорского величества, а пока прощайте, граф. Я не задерживаю вас долее.

— Ради Бога, будьте осторожны, ваше сиятельство!

— Вы видели: приехала Дашкова!

— Как ни в чем не бывало!

— Она так и сказала, что собирается, как обычно, провести вечер с императрицей.

— Невероятно!

— Но вы же знаете ее бесцеремонность. Воображаю, какой у нее будет вид после первых же слов государыни.

— Да уж Зубовы постарались все расписать императрице в наилучшем виде. Такая возможность избавиться от ненавистной им персоны! Неужели же они ее упустят!