Читать «Княгиня Екатерина Дашкова» онлайн - страница 245

— Так ведь распуталась Катя с ними. Копеечки долгу не оставила, а честь да верность свою соблюла. Сама мне последний раз сказала, что обеим нам траур по гроб носить, мне по отцу, ей по супругу.

— Не знал я, что разговор у вас с ней серьезный был.

— А был, был. Очень Катя батюшкиными прожектами интересовалась, как он монархию, ограниченную правами шляхетства, видел. Я и рассказала, что батюшка мыслил Сенат, как при Петре Великом, восстановить и нижнее правительство составить, а для крестьянства, духовного и городского сословия каждому свои привилегии большие. О просвещении Катя расспрашивала.

— Помнится, батюшка твой больше всего за грамотность общую ратовал.

— С того и начинал — чтоб все грамоту знали, а шляхетство и духовенство высокой образованностью отличались. За то Артемию Волынскому и приговор был — живым на кол посадить, а до того язык вырезать, чтоб никому впредь неповадно было на власть монаршью посягать, будто шляхетство о государстве своем не радетели!

— Полно, полно, Марья Артемьевна, как можно душу так терзать? Уж сколько лет прошло.

— Сколько, говоришь? Да сорок три. Двадцать седьмого июня сорокового года голову Волынскому отрубили — милость такую, замест первого приговора, оказали. Сорок три, а для меня что вчерашний день. У Кати, гляжу, тоже сердце болит.

— Да по отце что-то не больно она убивалась.

— Не казни ее, Иван Ларионыч, не казни. Дочерью она всегда примерной была. Это уж твой братец мудровал — то казнил дочку невесть за что, то миловал. Раскидал детей по сторонам, кого куда, и думать про них забыл. Об одном кармане своем думал.

— Грех невелик.

— Известно, не грех. А дочке бы помочь при его-то доходах мог, да не стал. Катя все сама сделала. Дом московский как славно достроила. Пригородное поместьице свое под Петербургом обставила — что дом каменный, что сад регулярный. Вот до Троицкого ее мы с тобой не добрались, а сказывал мне племянник твой Александр Романович, диво дивное какой порядок в хозяйстве да красота в усадьбе.

— Вон как теперь Академией занимается. Лектриса-то ее, фамилии не упомню, сказывала, дни напролёт за бумагами сидит. Одному Богу известно, откуда хватка взялась. Что ни день императрице о делах докладывает.

— Ох, недолгая это песня.

— Почему же, Иван Ларионыч?

— А потому, для императрицы забавы одни нужны. Поиграет в Академию, да и бросит, а княгинюшку нашу, как муху осеннюю, прогонит. Сама увидишь.

— Да ведь врага-то ее главного, вишь, не стало. Днями и граф Григорий Григорьевич Орлов прибрался.

— Да что ей в нем! Бывший фаворит — невелика опасность. На мой разум, граф в последние годы дружиться с Катенькой хотел — Артемий, как вместе с ней по Европе ездили, сказывал. Да Катенька предел тому сразу положила.

— Вот и умница!

— По совести-то умница, а по делам придворным — как знать. Хоть и нет Орловых более при дворе, а ниточки от них все равно далеко тянутся. Коли служить княгинюшка наша собралась, то и отмахиваться от них не приходится. Зря она думает, будто Потемкин Григорий Александрович поддержкой ей будет, ой зря. Этот свою выгоду всегда соблюдет.