Читать «Борис Рыжий. Дивий Камень» онлайн - страница 117
Илья Зиновьевич Фаликов
Повторю за Кобриным: «Дальше не знаю. Впрочем…» Впрочем: Рыжий родился — когда надо. Его лирика совершенно соответствует времени своего звучания. Его ревромантизм мог появиться только в это время, и никакие другие эпохи с их красным бантом или нэповским кокаином не порождали поэтов, не имеющих никаких надежд на триумф неуловимых мстителей.
Это отражение отражения, верность эстетике предшественников, а не истории как таковой. В кинозале сидит зритель, который знает, что кино есть кино и что у кин
Любовь к предшественникам можно выразить напрямую:
(«Петербургским друзьям», 1998)
Афанасий — разумеется, Фет, Аполлон — забубенный Григорьев.
Можно воспроизвести похожими средствами. Вот Давид Самойлов («Пестель, Поэт и Анна», 1965):
Рыжий («Анна», 1997):
А можно — усвоить и переварить до неузнаваемости.
Вот Ходасевич («Дачное», 1923):
Что из этого вырастает у Рыжего? Вот что («Осенние сумерки злые…»,1998):
И концов не сыскать.
Существует список «лучших русских поэтов», в двухтысячном году сделанный его рукой, со знаком плюс (+) или без оного: