Читать «В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда» онлайн - страница 328

Чем лучше мы «контролируем» однородность сравниваемых групп, тем менее очевидно преимущество формальных работников. Особую роль здесь играет продолжительность рабочего времени, которая очень сильно дифференцирует сравниваемые группы. Так, самозанятые имеют более продолжительное рабочее время, чем наемные, а те – более продолжительное, чем занятые нерегулярной работой. Поэтому разница в часовых ставках сокращается, а более тонкий ее учет сводит на нет или даже меняет знак. В итоге преимущество может оказаться на стороне тех, кто предпочитает работать на неформальной основе. Это предполагает, что наблюдаемый «штраф» за неформальность связан не столько с тем, что неформальная занятость «плоха» сама по себе, сколько с тем, что а) она притягивает худших по своим производительным характеристикам работников и б) разные виды занятости имеют разный «спрос» на производительные часы работы.

Увеличивают ли неформалы неравенство? Как неформальная занятость связана с неравенством в распределении доходов? Известно, что, по международным меркам, распределение заработков в России отличается исключительно высокой неравномерностью. Нельзя ли связать столь высокие показатели неравенства с существованием достаточно внушительного и все время растущего анклава неформальной занятости? Наш анализ показывает, что среди неформальных работников заработки распределяются существенно более неравномерно, чем среди формальных: в неформальном секторе наблюдается более высокая концентрация как самых низко-, так и высокооплачиваемых работников, тогда как в формальном распределение сильнее «стянуто» к центру. Тем самым неформальность ведет к декомпрессии распределения заработков.

В связи с этим возникает несколько исследовательских вопросов.

Во-первых, каков вклад неформальности в неравенство и как он менялся во времени? Поскольку разрыв в средних заработках между формальными и неформальными относительно невелик, то в конечном счете вклад неформальности в общее неравенство оказывается скромным – не более 2–3 п.п. Эти различия трудно назвать радикальными, и они не сравнимы с вкладом таких источников неравенства, как, скажем, отраслевая или территориальная принадлежность работников. Вывод, который мы делаем по итогам анализа, заключается в том, что неравенство внутри неформального сектора постоянно снижалось на протяжении десятилетия, но то же самое происходило и в формальном секторе. К концу этого периода уровень неравенства среди неформалов был таким, каким он был у формальных работников в начале десятилетия.

Во-вторых, с чем связаны такие изменения? Наш ответ таков: прежде всего с ростом однородности самого неформального сектора. Заметно сократилась доля работников со слабой привязкой к рынку труда – занятых нерегулярно и работающих очень короткое время в течение референтного периода. Сокращение этой группы – итог экономического роста. Увеличение доли группы неформально занятых по найму – также итог роста, но заработки этой группы, как мы уже отмечали, были ненамного меньше, чем у их сопоставимых формальных коллег.