Читать «Проклятие памяти» онлайн - страница 34

А потом заканчивалась смена и все шли домой.

Но Лайза Кокрэн идти домой не хотела, и Барбара Фэннон решила остаться с ней — несмотря на то, что ее дежурство давным-давно закончилось.

— Идемте, — встав, она сделала знак следовать за ней.

Обменявшись нерешительными взглядами, Кокрэны, однако, послушно пошли за Барбарой. Подойдя к одной из дверей, Барбара распахнула ее и приглашающим жестом указала в темноту комнаты.

— Коль скоро мы все решили остаться, хочу, чтобы вам было удобно.

— Это же кабинет Марша, — удивился Джим.

— Его собственный.

— А как же мы здесь?..

— Но вы ведь его друзья, не так ли? А ночь получилась довольно долгой, и кто знает, не будет ли завтрашняя еще длинней. Я, говоря откровенно, собиралась домой, но уж если вы решили остаться, я так просто обязана. Но не в приемной же, согласитесь. — Она повернула выключатель, но верхний свет показался ей слишком ярким; потушив его, она зажгла настенные бра и открыла форточки. — Располагайтесь, а я принесу кофе. Впрочем, если пожелаете что-то покрепче, можете поискать в кабинете — по слухам, Марш всегда хранит у себя на всякий пожарный бутылочку.

— А где именно он, по слухам, ее хранит? — прищурившись, Джим посмотрел на Барбару.

— Понятия не имею, — пожала плечами Барбара. — Но на вашем месте я бы поискала в правой тумбе стола. Да, да, в этой.

* * *

Эллен Лонсдейл сидела в высоком кресле с прямой спинкой, придвинутом вплотную к постели Алекса, она держала сына за руку. Алекс лежал на спине; подвеска удерживала гипс на левой руке сантиметрах в двадцати над матрацем. Лица почти не было видно — его скрывали бинты и маска респиратора. Вокруг кровати стояло много аппаратов. Эллен не знала их предназначения — она понимала лишь, что эти шланги, мониторы и ящики каким-то образом поддерживают жизнь ее мальчика.

Она сидела в этом кресле уже почти пять часов. Небо за окном начало светлеть, и Эллен с трудом привстала, чтобы увидеть глаза своего сына, глаза Алекса.

Раз он жив — они должны быть открыты. Эта мысль почему-то упорно преследовала ее.

Равно как и другие, не менее странные мысли.

Например, несколько раз она ловила себя на том, что внимательно следит за ритмичными колебаниями респиратора. Почему он до сих пор не остановился?

А когда Алексу сделали очередной анализ — она уже не помнит, чего именно, — она, дотронувшись до его руки, отдернула пальцы. Рука сына была теплой; и это почему-то испугало ее.

Впрочем, почему — она понимала.

Потому что, несмотря на все уверения врачей, жуткое ощущение того, что сын мертв, не покидало ее.

По временам она беспокойно вглядывалась в мониторы — ее удивляло, что они продолжают вычерчивать зелененькую кривую — жизнь Алекса.

Ведь он мертв — и по темному экрану должна бежать прямая, только прямая линия…

Потом она долго уверяла себя, что он только спит, а вовсе не умер.

Если бы только он действительно спал…

Нет, он был в коме, и что бы там ни говорили ей, он вряд ли сможет из нее выбраться.

В каком-то уголке сознания назойливый голос без устали твердил ей, что она дожидается не того, когда сын ее откроет глаза и произнесет «мама». Нет — она ждет, когда решится собственной рукой снять с его запекшихся губ респиратор и избавить от страданий — и его, и себя.