Читать «Реквием по Наоману» онлайн - страница 70

Гордые и униженные, хранили сефардские евреи в сердцах своих чувство высокомерия, смешанного с чувством явного ущемления и умаления их прав, и все это с течением времени привело к еще одной трещине в единстве нации. И пограничная линия прошла не только между простыми гражданами и пролетариями-рабочими, но и между ашкеназами и сефардами.

Появление Оведа в замкнутом доме Кордоверо, в котором сохранились древние патриархальные нравы и особый аристократический стиль жизни, явно пришлось не по вкусу некоторым из братьев Рахели, как родных, так и двоюродных. Успокаивали они себя тем, что Овед хотя бы потомок первых халуцев, а не какой-то новый репатриант из Польши. Не ускользнуло от них и то, что он сын богатого промышленника и имеет диплом адвоката. И все же при всем при этом, что он ищет среди сефардов? Почему он избрал именно их сестру? Был бы он из бедных, они бы его вообще отринули. Но так как он был из богатых, почему все же выбрал себе жену не из своих?

– Знай, – сказал ему один из братьев Рахели, – сестра моя не будет готовить тебе гефилте фиш. Забудь об этом, дружок. У нас ты будешь есть рыбу с приправами, от которых живот твой сгорит в огне.

Овед понял то, что ему сказали и почему, и никогда этого не забывал. Отношения его с членами семьи Кордоверо были полны почтения, но, кроме деловых отношений, дружеские связи не возникали. Не такими были отношения Ури со своими дядями и множеством двоюродных братьев семьи Кордоверо, имена которых были Валеро, Маталон, Мани и Сасон. Ури они принимали, как одного из своих, ибо кровь Рахели текла в его жилах, ведь сын обычно похож на мать, а не на отца.

Дед Кордоверо ласково гладил его голову, представляя своим друзьям и говоря:

– Бен-Порат Иосеф, мой внук. Взгляните на его облик и форму. Ведь даже нельзя подумать, что есть в их семье некто Рабинович.

– Абрамсон, – исправлял его Ури, – чего вдруг Рабинович?

– Я так это сказал, к примеру, – смеялся дед Кордоверо, – откуда мне знать разницу в этих именах? Все они ведь на жаргоне.

Через год после того, как Ури начал работать в офисе отца, он создал компанию по производству строительных блоков в сотрудничестве с одним из двоюродных братьев. Отец добыл ему договор с министерством обороны, и еще через два года Ури оставил офис отца и перешел жить в Тель-Авив, в бывший дом своих деда и бабки – Аминадава и Сарры, на бульваре Ротшильда, два этажа которого были сданы квартиросъемщикам. Ури упрямился жить на бульваре, престиж которого явно сошел на нет, и занял один из этажей. Со временем освободил и второй этаж, и хотя в этом не было особой пользы его делу, он чувствовал долг сохранить наследие своих предков. Когда спрашивали его, почему он все же решил тратить деньги на старое здание в районе, который все покидают, переселяясь по возможности севернее, в новые кварталы города, отвечал, что поле боя не покидают и он еще вернет бульвару Ротшильда его былую славу. Семья Кордоверо хвалила его за это, и услышав эти похвалы, он почувствовал, что действовал по внутреннему закону, исходящему от сефардской своей половины: старое предпочтительней нового, и верность традициям дает их приверженцам силу, которой нет в руках тех, кто гонится за новшествами и внешним блеском.