Читать «Реквием по Наоману» онлайн - страница 66
Бениамин Таммуз
Родители и братья Беллы-Яффы были в общем-то удовлетворены положением. Присутствие странной своим поведением дочери в Иерусалиме в большом и всегда полном гостей доме смущало бы их, и даже, быть может, пустило бы дурную славу. С другой стороны, родители и брат не только окружали любовью Беллу-Яффу, но и относились к ней со скрытым обожанием. Каждый чувствовал по-своему, что дочь их реализует нечто важное, заброшенное или потерянное ими где-то на пути жизни. Им не было в общем-то особенно ясно, о какой потере речь, но Ури попытался определить нечто в этом деле:
– Иногда сестричка моя сумасшедшая ставит под вопрос наше благоразумие. Я, к примеру, и вовсе точно не знаю, за чем гонюсь в жизни. Ты знаешь, отец? А вот Белла-Яффа, кажется мне, знает. Или мне только кажется?
Ури не мог знать, что именно в те дни сестра его передала Биберкрауту листок бумаги, на котором было написано:
Наутро оставил Биберкраут запечатанное письмо, в котором было написано: «Кто это – Нааман?»
Никогда раньше он вопросов не задавал, и смущенная Белла-Яффа не знала, как быть, пока у нее не возникла идея написать ему письмо и, запечатав, оставить у него на столе так, что, приехав через неделю, он обнаружит ответ, но тему эту они обсуждать не будут в своих беседах. И так Белла-Яффа написала первое письмо Ионасу-Иошуа Биберкрауту:
«Дорогой друг, я не знаю, кто это – Нааман. Я могу только предположить и вообразить. Прадед мой рассказывал мне о нем, когда я была маленькой девочкой. Может быть, это мелькающий, как дуновение, образ из рассказа Анатоля Франса, некое существо, что вообще не существовало, но оно живет в людском воображении, ибо очень необходимо душе человеческой, вот они и выдумали его. Не я выдумала Наамана, а мой любимый прадед. Быть может, Нааман и не был выдумкой, а существом во плоти и крови. Этого я не узнаю никогда да и не столь это важно.
А теперь, когда ты уже знаешь, что Нааман, вполне вероятно, никогда не существовал, я могу рассказать тебе, кто это – Нааман. Но предварительно расскажу тебе, кто я. Ты знаешь, естественно, что зовут меня Белла-Яффа, но не знаешь откуда имя это пришло в этот мир. Это было имя первой жены моего прадеда, и когда я родилась, он заупрямился в своем желании, чтобы мне дали это имя. К счастью обнаружилось, что у моей мамы была тетя по имени Белла, и только поэтому семья согласилась дать мне это имя, и мама моя по сей день зовет меня Беллой. Когда кто-нибудь зовет меня Беллой-Яффой, мама моя кривит носом. И вот, есть у меня ощущение, что имя Нааман каким-то образом связано с именем Белла-Яффа. Быть может, Нааман был тем мужчиной, к которому она сбежала, оставив прадеда. Так, во всяком случае, говорит моя мама. Все это случилось – как в легендах – пятьдесят лет или сто пятьдесят лет назад. И если это так, Нааман ходил по этой земле давным-дав-но, и в один прекрасный день решил отринуть все предложения, которые несет эта земля своим жителям, и ушел в глубину вод. Я могу себе представить, как это произошло. Он был влюблен в звезды, но они были далеки, и тогда он влюбился в цветы и травы. Но они увяли в летнюю жару, и Нааман решил, что они его предали. Ведь все мы сердимся и становимся несчастными, когда душа любимого нами существа покидает нас, даже если она уходит путем всякой плоти. Нааман решил пойти туда, где встречаются корни цветов со звездами, когда те отражаются в водах. И он нырнул. Но не прекращал петь и играть на фортепьяно. Прадед рассказывал мне, что Нааман играет в глубинах вод, а волосы его колышутся на поверхности потока. И, быть может, все мы видели эти волосы и ошибались, думая, что это водяные растения, тонкие и нежные. Не дано нам знать, что мы видим. И я завидую Нааману, ибо в нем были силы отринуть все земные предложения, во мне же нет этих сил, и я нахожусь как пленная в тюрьме, из которой вырвался юноша Нааман. Это все, что я о нем знаю, и в стихотворении я пытаюсь об этом сказать».
