Читать «Сатира, юмор (сборник)» онлайн - страница 55
Анатолий Никифорович Санжаровский
Однако не помогло.
Какой-то ложечный враг в первом плакате буквы
У зава уже нервная горячка началась: сам себя на черную доску занес и заявление подал: «В связи со стремлением широких масс утопить меня в ложке, прошу меня уволить, иначе придется констатировать мое тело на веревке».
Заву отказали.
Тогда он адский способ придумал.
Всюду собственноручно объявления порасклеивал:
«Ложки будут отпускаться только под залог в 1 рубль».
И что б вы думали? Как по маслу пошло!
В первый день выдали семьсот ложек, после обеда собрали восемьсот.
Зав от радости в этот день даже дома не обедал. Говорит, пообедаю в столовке, риск – благородное дело!
На другой день дело еще лучше.
Выдали семьсот пятьдесят, собрали девятьсот пятьдесят. Двести штук наросло!
Зав козырем ходит! На пиджак вместо хризантемы ложку пришил.
А третий день уже не день, а феерия.
Ливень! Да, да. Ложечный ливень. Ничего не видно – одни ложки. На столах, под столами, полные буфеты, кухня… Ложки, ложки, ложки…
С завом обморок.
С кассиршей истерика.
А публика у кассы ложками воздух сотрясает.
– Го-го-го! Га-га-га!
– Возвращай наши рубли!
– Возвращай наши залоги!
– Жулики! Честный народ обманывают!
Люди сбегались. Милиция. Пожарники помпы приготовили.
Зава насилу водою отлили. Очнулся – заплакал.
– Граждане! Виноват! Каюсь! Порицание мне общественное выносите. Заадминистрировался я на свою голову. Бейте меня…
– Да нечем тебя бить.
– Перегнул я палицу – ею и бейте!
Тут вбегает какой-то товарищ. Кричит:
– Стойте! Я вам всю ситуацию выложу. Я завмаг. Тут рядом. У меня в магазине именно такие ложки по шестьдесят пять копеек продаются. Без талонов и без нормы. Я за три дня пять тысяч штук продал.
Тут зав не своим матом как закричит:
– Спасайте! Это ж я на каждой ложке по тридцать пять копеек переплатил. Спасайте!
Тут все стало ясно.
Дебаты начались: кто ж виноват?
Кое-кто говорит – зав, кое-кто говорит – масса. Кое-кто твердит – оба хороши. Два сапога пара.
Кто же в самом деле виноват, можно узнать. Когда будете обедать в стационарной столовой, спросите. Там знают.
Собака – друг человека
Еще одно слово и изничтожу тебя, как класс, – победно закончила жена, разбивая о мою голову небольшой бюст Н. В. Гоголя.
– Правильно! Распустили его! – добавил сын Павло, моя старшая смена (шесть лет, внук крестьянина, умершего от водки в 1909 году, в эпоху свирепого разгула реакции).
Когда все это свершилось, я тихо проплакал:
– Везет же кому-то! Вон супруга поэта Засмоктанного никогда не дерется бюстами гениального творца «Мертвых душ».
– Засмоктаниха, мертвая твоя душа, имеет возможность лупить своего сеттерными щенками, ирод! А кто об этом хлопочет-беспокоится? А? Муж. Так то ж мужья! А ты разве беспокоишься, чтоб я жила по моде? Беспокоишься?
– Да я ж…
– Молчи! У всех собаки. У Засмоктанных сеттер, у Коваленко – немецкая овчарка, у Безмыльного – доберман, у Салюченко – дог. Только я несчастная (жена заплакала) не могу показаться на люди. И все из-за тебя…
