Читать «Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863.» онлайн - страница 134

Суворов, дерзнувши осуждать действия законнаго государя своего (Павла Петровича), ползал, пресмыкался, раболепствовал пред князем Потемкиным.

Князь Потемкин обыкновенно принимал всех генералов в ставки своей в халате, в туфлях на босу ногу и без исподняго платья; дозволял себе при всех то, что только можно дозволить себе одному в комнате.

Суворов являлся  пред князем Потемкиным  в солдатской одежде, на голове каска;   вытягивался,  отдавал по солдатски почтение,  подняв правую руку ко лбу,   повертывался направо кругом и топал правою ногою.

Князь Потемкин отвечал ему всегда на это словами: — „Полно, перестань дурачиться, чучело!" Суворов с рабскою покорностью выслушивал брань князя и продолжал дурачиться,   как  то делают  шуты в домах знатных господ,—забавлял князя Потемкина.

По восшествии на трон императора Павла, когда к Суворову приехал генерал-адъютант Котлубицкий, одетый по новой форме, с повелением одеть армию по новоданному образцу, привить косы и ставить букли,—Суворов, при собрании генералов, всех штаб и большей части обер-офицеров, выбежал из кабинета своего по обыкновению своему в шароварах, без мундира, в одной рубашке, на голове каска и начал на Котлубицкаго по собачьи лаять, прыгать вокруг него и, между лаем, кричать:

,,Воняет,  воняет,  прусак,   прусак!   помилуй   Бог! воняет, курите, курите!"

Котлубицкий не пришел ни мало в замешательство, стоял преспокойно,   держав  в руки повеление, и повторял  бесновавшемуся вокруг него Суворову:

—  „Вашему сиятельству—повеление", протягивая руку, чтобы Суворов принял  куверт,  но вероятно фельдмаршал  был (не таков)—долго не хотел принять куверта, продолжая лаять на Котлубицкаго и вокруг него прыгать.

На другой день у развода Суворов читал проповедь свою солдатам:

—  „Пуля дура,   штык  молодец!  Береги пулю   на  закусочку,  пусть лежит в дуле всю кампанию.  Натиск — раз, два, три, на штыки не задерживай. Курочка, перепелочка, все, братцы, наше! ура! чудо богатыри!  Берегись солдат лазарета, немецкаго лекарствица, есть  травка-муравка,  конский  щавель, есть, братцы, в артелях свои карасики. Берегись солдат лазарета,   немецкаго лекарствица,  как огня,  а немцы лекаря — немогузнайки, ускромейки, вонючки! ура! ура!ура! чудо богатыри!"

По произнесении вышенаписанной галиматьи, Суворов снял с себя все ордена, зарыл их в землю, пропел три раза по петушиному „кукареку" и закричал: „прощай, слава России! ты умерла. Прощайте, детушки, чудо-богатыри! Прощайте!"

Не показывали-ли все действия Суворова, что он хотел возмутить (??) всю армию, привесть войско в неповиновение (??).

Суворов никогда не думал (??) о продовольствии армии, оставлял каждому на собственное попечение заботиться о пропитании себя и всякое грабительство, всякое насилие оставлял ненаказанным (??!).

Неприятное происшествие историографа нашего Николая Михайловича Карамзина на берегу Лизина пруда близ Симонова монастыря. Вдовствовавшая тогда княгиня Прасковия Юрьевна ***, урожденная княжна ***, дочь князя Юрия Никитича — дурака высшаго разряда, человека глупости истинно необыкновенной, вдова княгиня Прасковия, по долговременному вдовствовании, вступила во второй брак за дворянина Петра Александровича К—ваго.