Читать «Махтумкули» онлайн - страница 3
Клыч Кулиев
— Пощадим, — сказал миролюбивый Ягмур. — Пусть восхваляет наше великодушие.
Он первым поднялся и стал растирать кисти рук, беззлобно ворча:
— Обрадовался, что аллах силой не обделил! Чуть руки не оторвал напрочь.
— Вставай, «лев», — поднялся и Махтумкули с поверженного противника.
Но Мяти вставать не торопился. Он подсунул ладони под голову и лежал навзничь, глядя в небо, словно безмятежно отдыхал. И желания его были мирными:
— Коли на то пошло, давай, Махтумкули, повтори то стихотворение, которое ты вечером читал. А мы с Ягмуром послушаем.
Махтумкули, уже принявшийся складывать в торбу пиалы, покосился на загорелое дочерна, крупной лепки лицо друга.
— Как видно, ты сегодня не помышляешь о работе?
— Никуда она не убежит, работа наша, — беспечно сказал Мяти, не меняя позы. — И ты не пытайся увести разговор в сторону. Мы не отстанем. До самого дома твоего будем идти следом и требовать.
— Давайте, давайте… От требований еще никто удовольствия не получал. И вы не получите.
— Пускай не получим. Посмотрим, в таком случае, какое удовольствие получишь сегодня ты от встречи с Менгли.
Мяти сел, глянул на друга и по виду того понял, что сказал не то: Махтумкули копошился со своей торбой, опустив голову, и отвечать как будто не собирался. Или его мысли уже в окрестностях Хаджиговшана? А может, о другом думает — об Ахмед-шахе, например? Как же! Определенно с Менгли своей уже разговаривает в мыслях!
И Мяти стал напевать запомнившиеся строки:
Махтумкули не выдержал, засмеялся:
— Эх, ты… При дележе силы господь наделил тебя ею вдвойне, а вот когда память раздавали…
— …мою долю отдали тебе, — великодушно закончил фразу Мяти. — Быть мне жертвой за тебя, повтори, не заставляй упрашивать!
Махтумкули и сам был непрочь погрузиться на минуту в бурлящий поток своих лирических переживаний. Мяти не ошибся: он действительно думал о Менгли, он разговаривал с ней, он сгорал в пламени ее прекрасных глаз. Стихотворение, прочесть которое просил Мяти так настойчиво, было посвящено ей же и было оно продиктовано самой чистой, самой возвышенной любовью. Совсем не так следовало читать его, как это попытался сделать Мяти!
Махтумкули заложил руки за кушак, оборотился лицом в сторону Хаджиговшана. Голос его зазвучал негромко и проникновенно:
