Читать «Заря над степью» онлайн - страница 27

— Разве я не говорил вам, что на смирного бога и собака лает? — обратился он к ученому. — Я только что из монастыря. Сайн-нойон-хан собирается провожать Ламын-гэгэна. Сейчас они тронутся в путь. Вон, видите, — Джамба указал в противоположную от хошунной канцелярии сторону, — они прощаются.

Действительно, неподалеку стоял небольшой караван — несколько повозок, запряженных рослыми верблюдами. Колокольчики переливчато звенели при малейшем движении животных. Над караваном развевались знамена и разноцветные флажки.

— Смотрите, вон на холмике собрались какие-то люди; верно, оттуда и будут провожать гэгэна! — воскликнул переводчик.

Там, куда указывал Осокин, вокруг пышного шелкового шатра толпились люди, одетые в красные и желтые дэлы, гарцевали всадники. На холмик поднималась тяжело груженная скрипучая повозка.

Пока Ядринцев поднимался от канцелярии до своей палатки, из монастыря вышла процессия. Иерарха провожали с почестями. Впереди шли ламы с шелковыми знаменами в руках, за ними четыре человека несли паланкин. Когда процессия поравнялась с палаткой путешественников, гэгэн, приоткрыв шелковую занавеску, с любопытством посмотрел на стоящего у палатки человека в необычной здесь европейской одежде. За паланкином ехал всадник с большим шелковым зонтом, следом шли ламы и чиновники.

На некотором расстоянии от паланкина на красивом белом коне ехал хан. Издали блестел золотой шарик его головного убора. За ханом теснилась многочисленная свита.

— А вот и сам Сайн-нойон-хан, — сказал Джамба.

— Но ведь хан болен? — удивился Ядринцев.

— Э-э, не говорил ли я вам, что нойон виляет языком, как собака хвостом? Если бы вы прибыли со свитой, как важный нойон, никто бы не осмелился даже взглянуть на вас косо, — сказал Джамба.

— Видно, ваши нойоны и чиновники встречают гостей по одежке, — с заметным раздражением проговорил Ядринцев и, прихрамывая, вошел в свою палатку.

X

У соседей — общие заботы

Где добро, там молоко.

Народная поговорка

В середине зимы закрутила метель. С утра повалил густой снег. К полудню ветер усилился, все затянуло белой мглой. Под горой, защищавшей от холодного ветра небольшой хотон, мела поземка. К вечеру разыгралась пурга.

Ветер трепал спутавшуюся гриву и хвост покрытого инеем коня, слепил глаза всаднику, с трудом продвигавшемуся по заснеженной степи. Когда всадник доехал до зимника, укрывшегося у южного подножия каменистой горы, буран заметно утих.

Батбаяр вышел укрыть стельную корову куском дерюги и неожиданно столкнулся с ночным гостем.

— Иван! Это ты?! — обрадованно воскликнул он. — Скорее заходи греться! Смотри закрутило — неба от земли не отличишь. Придется тебе заночевать. Откуда так поздно?

— От Якова еду, — отвечал, спешившись, приезжий. — Но видно, сегодня домой не добраться. Конь заморился, да и я закоченел.

Гость стряхнул снег с шубы монгольского покроя, вошел в юрту, которая то и дело вздрагивала от порывов ветра, и приветливо поздоровался. Юрта была освещена слабым светом очага; перед божницей мигала лампада, и там было немного посветлее. На чугунном тагане в котле варилась баранина с диким луком; от котла шел аппетитный запах, и оттого, что рядом, за тонкой войлочной стенкой, остервенело выла вьюга, ночному путнику, только что вырвавшемуся из плена свирепой непогоды, показалось здесь как-то особенно тепло и уютно.