Читать «Духовная традиция восточного христианства» онлайн - страница 35
Фома Шпидлик
Может быть в этом смысле следует понимать тексты Афанасия или Иоанна Дамаскина, объясняющие падение как переход от ύπέρ φύσιν к κατά φύσιν.
Некоторые тексты Псевдо–Макария отсылают к natura рига латинских отцов, когда он пишет, что как лукавство, так и Святой Дух являются гостями природы.
Но, в общем, Восток отстаивал исходную глубинную благость «природы», потому что его авторам непрерывно приходится сражаться с некоторым влиянием манихейства, мёссалианства и других дуалистических воззрений. На Западе, напротив, основной ересью было пелагианство, умалявшее значение Божественной благодати. Так, Августин взялся продемонстрировать со всей убедительностью слабость и греховную порочность человеческого естества. При очевидном различии в терминологии мы наблюдаем единое учение. Следует показать существенные различия в терминологии, приступая к изучению текстов.
Богословие блаженства в святоотеческой традиции, бесспорно, имеет мало общего с греческим эвдемонизмом. Часто отцы открыто признают, что выражение «блаженная жизнь», vita heata заимствовано у философов для обозначения того, что в Писании называется «жизнью вечной». При этом они замечают, что задолго до философов пророки говорили о блаженстве, и Иисус, и Давид начинают свою проповедь тем же самым словом — «блаженны». Большим успехом в духовной литературе пользовалось выражение «неизреченная радость» (1 Петр 1, 8).
Что касается терминов, то в Септуагинте не употребляются греческие слова с корнем ευδαιμονία, в ней используются исключительно μακάριος и однокоренные ему слова. Согласно Аристотелю, эти выражения суть идентичны. Однако, чтобы понять значение и смысл многих максим Премудрости об истинном блаженстве, следует учитывать тот религиозный контекст, в котором они были произнесены.
Заповеди блаженства Иисуса (Мф 5, 3–12; Лк б, 20–26) представляют перспективу христианского блаженства, основанного на радикальной переоценке ценностей, ставшей возможной, поскольку сам Иисус заключает в себе всю полноту их содержания.
Но следует признать, что «эвдемонизм» христиан не был изложен в виде системы; скорее он выражается в образах и символах.
Жив Бог он призывает нас к участию в своей вечной жизни, он — «источник жизни» (Пс 36, 10). Иисус имеет жизнь в самом себе (Ин 5, 26), Он дает ее в избытке (Ин 10, 10), Он есть жизнь (Ин 14, 6; 11, 25). Переход от смерти к жизни повторяется в том, кто верует во Христа (Ин 5, 24). Однако эта жизнь достигнет своего совершенства лишь в тот день, когда само тело, воскресшее и прославленное, причастно ей, когда явится «наша жизнь, Христос» (Кол 3, 4).
