Читать «Улыбка Пол Пота» онлайн - страница 32

В первые сутки он подумывал искать убежища во Франции. Французы ответили, что это возможно, только с политикой тогда придется покончить. Во Франции он станет частным лицом, не позволяющим себе никаких публичных высказываний о Камбодже. Советские друзья Сианука тоже оказались не особо сговорчивы.

Принц нехотя принял приглашение Пекина.

В отличие от вялой реакции Франции и Советского Союза, в Китае его встретили с неожиданными почестями. Премьер КНР Чжоу Эньлай призвал его немедленно возобновить борьбу с путчистами. Мао Цзэдун заверил Сианука, что Китаю не нужна коммунистическая Камбоджа, что они заинтересованы только в возврате к прежнему нейтралитету.

Летаргия, в которой прежде пребывал Сианук, сменилась жаждой мести. Он сказал, что готов.

В Пекине тогда находился и Салот Сар. К следующей игре Китай решил собрать на руках все камбоджийские козыри.

Они уговорили Сианука взять на себя руководство движением сопротивления, в рядах которого было немало коммунистов. Салот Сару в свою очередь пришлось подчиниться своему заклятому врагу. Зато, рассудил он, доброе имя принца поднимет их движение в глазах международной общественности.

Сианук лаконично констатировал, что коммунисты «слопают меня, как вишенку, а косточку выплюнут». Чего еще он мог ждать от тех, кого десятилетиями преследовала его тайная полиция? От тех, кто в придачу считал его классовым врагом и феодальным пережитком?

В то же время Сианук надеялся, что избавится от коммунистов, как только доберется до Пномпеня. Ведь, несмотря ни на что, последние двадцать лет он был самым хитрым политическим лисом в Камбодже. Официальными лидерами красных кхмеров были Кхиеу Самфан и другие известные ему социалисты. С ними он имел дело и раньше.

Через пять дней после переворота Сианук объявил о создании Национального единого фронта Кампучии (НЕФК). А еще через месяц НЕФК был дополнен правительством в изгнании — Королевским правительством национального единства Камбоджи (КПНЕК). И то, и другое возглавил сам Сианук.

В радиовыступлении он призвал своих соотечественников присоединиться к вооруженной борьбе против правительства Лон Нола. На деле же это был призыв присоединиться к красным кхмерам, чем те не преминули воспользоваться, чтобы расширить свои ряды. Поэтому многие партизаны полагали, что сражаются не за коммунизм, а за монархию.

Решение Сианука войти в этот абсолютно «несвященный союз» с красными кхмерами было роковым. Сианук даровал им долгожданную легитимность, а сам стал гарантом умеренной революции.

Его критики считают, что это решение было либо сознательным предательством, либо преступной наивностью. А возможно, неудачным сочетанием и того, и другого.

Вскоре Сианук понял, что Пекин — не Пномпень. Правила игры здесь были иные. Три великие державы нависли над его королевством, и под действием их гравитации разрушался знакомый ему мир. Принц вынужденно довольствовался тем, что зачитывал прокламации красных кхмеров, не имея прямого влияния ни на военные действия, ни на политику.