Читать «Вышли из леса две медведицы» онлайн - страница 201

— Честно говоря, совсем не хочу. Спасибо.

— Вот и все, — сказал Эйтан. — Больше тут ничего нет. Он может работать без надзора.

Разрушить сарай оказалось очень легко. Как только китаец вытащил дверные косяки, все части обрели свободу и развалились с легким громыханием. Казалось, что сарай и сам рад был рассыпаться, словно ему опротивело все, что в нем было, и все, что в нем произошло.

Я вернулась в дом, чтобы собраться на работу. Потом выглянула в окно и увидела, что Эйтан размечает кольями и проволокой границы ямы, которую надо выкопать под бетонное основание для нового сарая. Закончив, он дал китайцу мотыгу, лопату и деревянную доску шириной сантиметров двадцать, чтобы отметить ею глубину ямы. В это время на улице раздался гудок, и во двор въехал шикарный грузовик, а за ним втянулся тяжело нагруженный прицеп. Приятель, торговавший стройматериалами, доставил все, что Эйтан заказал, и еще добавил от себя вибратор для уплотнения грунта и маленькую бетономешалку.

Он вышел из машины, принюхался к воздуху, сел под шелковицей и стал ждать, пока закипит «пойке». Довик и Эйтан присоединились к нему у огня. Я смотрела на них из окна — кто я, как меня зовут? Иезавель? Мелхола? Мать Сисары? — и видела моего супруга, моего первого мужа: вот он — говорит, улыбается, как бывало, и его руки движутся в воздухе прежними широкими движениями, колдуют над костром, ворошат горящие поленья.

Он показал приятелю старую военную лопату, которую нашел в сарае, и они втроем, счастливые, как щенята, складывали и открывали ее и по очереди втыкали в землю. Потом они закончили есть, разгрузили прицеп, приятель объяснил, как запускать вибратор и бетономешалку, и уехал.

2

Довик и Эйтан отправились по своим делам в питомник, китаец продолжал свою работу, а я вместо того, чтобы поторопиться в школу, продолжала смотреть на него. У него были размеренные, экономные, приятные глазу движения опытного рабочего, но я чувствовала, что мой взгляд прикован к лопате, которая раз за разом врезалась в мягкую землю, нагружалась и отбрасывала в сторону все новые и новые комья.

Наконец он перестал копать и начал разравнивать дно ямы перед тем, как рассыпать по нему известь и уплотнить ее. Я помню: внезапно зазвонил телефон — вероятно, школьная секретарша, — но я не ответила. Я зачарованно следила за лезвием лопаты, которое размеренно двигалось, разравнивая дно ямы, и вдруг услышала странный звук: словно плач ребенка вырвался откуда-то из кроны нашей шелковицы, плач младенца.

Китаец выпрямился, удивленно уставился на свою лопату, потом повернулся и посмотрел на фикус, который рос на улице рядом с нашим двором, потому что и оттуда вдруг донесся такой же плач и сразу следом за ним — еще один, со стороны соседского пекана. Он, конечно, не мог знать, что слышит первых соек, вернувшихся в поселок после долгих лет изгнания. И сомнительно, знал ли он вообще, что имеет дело с сойками, потому что китайские сойки совершенно непохожи на наших, я специально проверяла потом и прочла, что хвосты у них длинные, а туловища черно-белые и что китайцы называют их «веселыми птицами», в то время как наши сойки имеют хохолок на голове, синие пятна на каждом крыле и вовсе не веселые, а сварливые и нахальные. Но и те и другие — и сойки в Китае, и сойки в Израиле — способны подражать человеческим звукам, и плач младенцев тоже одинаков в обеих странах.