Читать «Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители» онлайн - страница 36

Кому служит эта дарованная океаном еда? Прибрежную полосу суши регулярно посещают все, кого гонит голодный желудок. У воды держатся и постоянно патрулируют побережье не брезгающие падалью орланы. Вечно голодные песцы оставляют следы на мокром песке. Лисы — вроде вот этой — роются в морской капусте, ищут мертвую рыбу.

Дары океана.

Падальщица росомаха непременно что-нибудь находит на берегу, олени приходят к воде полизать соленую землю. Но полный хозяин на побережье, конечно, медведь, особенно в голодную пору после спячки зимой. Неторопливо, разгоняя своим появлением всех, кто прибыл раньше него, идет медведь по песчаной отмели, обнаженной океанским отливом, и подбирает все, что может утолить голод. Случается, медведь-шатун, не легший в берлогу, ищет прокорма. Но морская капуста его не спасет. Другое дело, если на берег океан выбросит моржа, а лучше кита. Тогда у горы мяса собираются все алчущие. Медведь мелюзгу вроде лис и песцов прогоняет, но те ждут часа, когда «хозяин» поживы набьет живот и ляжет где-то поблизости спать. Но медведь при удаче старается кое-что запасти. Известен случай: зверь обнаружил погибших в рыболовной сети молодых нерп. Это был подарок судьбы. Одну нерпу зверь тут же, на побережье, сожрал, а восемь других «складировал» в прибрежном лесу, где спугнули его охотники.

Китов океан выбрасывает на берег нечасто. Если это случается, то всем еды достает. Однако и этот подарок судьбы медведи «приватизируют». Чаще хозяйствует тут не один, а сразу несколько едоков, уступая первенство «за столом» самому сильному.

Лет двадцать назад получил я письмо с Чукотки, из поселка Биллингса. В этом краю белых медведей туша кита собрала четыре десятка (!) зверей. Три недели, не сильно ссорясь, медведи пировали у горы мяса. Поедят, отоспятся и, прогоняя вороватых песцов и воронов, снова собираются возле еды. Когда от кита остались лишь кости, орава зверей пришла в поселок и, принюхиваясь, стала ломиться в амбары с запасами рыбы и оленьего мяса. Легко представить, что испытали при этом нашествии люди.

Белый медведь сейчас находится под охраной закона. На материк по радио передали просьбу попугать разбойников выстрелами. Пальба — без жертв с обеих сторон сняла осаду с поселка. Медведи нехотя разошлись, но долго еще у места их пира крутились песцы и вороны.

Часа два пропели мы у берега, «на краю света», прощаясь с Камчаткой. Утро в тот день было тихое, солнечное. Океан катил к суше пологие, остекленевшие волны. Мы шли, разглядывая ночные следы на мокром песке. Десятка два куличков небоязливо рылись в оставленном приливом мусоре. Низко, повторяя очертания берега, в дозорном полете проследовал белоплечий орлан. Резвый ворон игриво пикировал на тяжелую птицу. Но орлан летел, будто не видя его. Отсветы солнца ярко искрились там, где вода разбивалась о камни. Оксан к горизонту уходил пологой горой. В синеватой дали мелькали белые хлопья чаек и виднелся дымок — к Петропавловску шло какое-то судно. На часах было девять часов утра, а в Москве часы в это время пробили полночь, до нового дня там было еще далеко.