Читать «Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители» онлайн - страница 34

От моржей, китов и медведей до чудесного неприметного, нежного телом тритона — таков диапазон жизни на полуострове, омываемом океаном. Жизнь эта по меркам лет, исчисляемых сотнями миллионов, молода и, надо это хорошо понимать, хрупка. Сообщество многих живых существ легко погубить невиданным раньше натиском человека. На Камчатке для крайнего ее обедненья довольно истощения рыбных богатств. Если порушить эту «несущую конструкцию» всего храма здешней природы, полуостров в пустыню, конечно, не превратится, но это будет означать конец экономики края и деградацию всего живого), что пока еще радует человека.

Грустные эти мысли возникают сейчас не полому только, что ловят и увозят десятками кречетов на продажу, не только потому, что бесконтрольно стреляют медведя, выбивая самых крупных из них. Больше всего беспокоит почти на всех больших и маленьких речках рыболовное браконьерство. Это тот самый случай, когда рубят сук, на котором сидят. Одни рубят, чтобы хоть как-то выжить, другие — разбогатеть. Для Камчатки сегодня это серьезная и большая проблема.

Край света

Вертолет не пришел. Сидим, привалившись спиной к рюкзакам. Грустная тишина в горах. Пахнет старым костром. Летом тут была, наверное, самая неустроенная, самая дальняя на всей земле туристская база. Это место больших ветров. Березы на склонах к самой земле нагнулись и не распрямились — так и растут, наклонив головы, узловатые, кора не белая, а смугло-коричневая. А сегодня тишина. Душу щемило от такой тишины.

— Сколько придется ждать вертолета?

— Может, три дня, может, недели три…

— Сколько до Жупанова?

— Около ста.

— Горы?

— Все время.

Решаем идти, и сейчас же… Тропа идет по березам. Лес прозрачный. За сотню шагов видно рябины. Листья на маленьких деревцах опали, сияют красные ягоды. Тут, на Камчатке, рябина особенная, крупная, как вишня, без горечи, вкуса мягкого, кисловатого яблока.

Временами мы не бежим, прямо катимся вниз но тропе. Идет дождь. Спина сухая только под рюкзаком. Идем, идем — океана все нет. И наконец, видим просветы…

Какой неприветливый и сердитый Тихий океан. Рваные тучи, белые хлопья пены висят на камнях. Океан темным лохматым горбом поднимается к горизонту. Еще восемь километров по берегу, а там большая река — надо вброд переправиться и на том берегу разыскать землянку.

За пять часов мы отмахали тридцать пять километров — по семь в час…

В моей жизни это был самый неуютный ночлег. Мы подошли к реке и по шуму воды поняли: сегодня не видать нам землянки на том берегу. Фонарик осветил черную литую воду. До океана оставалось каких-нибудь пятьсот метров, и река бешено катится книзу. Луч фонарика иссякает где-то на половине реки.

Молчим. Несколько дней назад через такую же реку переправлялись на лошадях муж и жена — вулканологи. Одну лошадь свалило теченьем. Сама лошадь кое-как выбралась, а всадницу даже найти не могли.

Тут у опасной реки придется заночевать. В зарослях тальника и ольшаника ощупью готовим дрова (хорошо, топор догадались взять), дерем бересту. Удивительно — мокрые дрова разгораются.