Читать «Цемах Атлас (ешива). Том первый» онлайн - страница 206

От постоянной суматохи в доме резника он переехал в тихую квартиру, в просторную светлую комнату. Его новый хозяин, портной реб Исроэл, прожил со своей старухой больше полувека, и им больше нечего было сказать друг другу. Когда он говорил, она с беспокойством ощущала, сколько жизненной силы в нем еще осталось. Когда говорила она, он слушал и мучился, пока не замолкал отзвук ее дребезжащего голоса, напоминавшего полученную в наследство старинную посуду с выцветшими рисунками. Лишь изредка престарелую пару навещали дети и шумные внуки. Никто не мешал директору ешивы сидеть целыми днями в своей комнате в уединении. Хозяин не спрашивал его, когда приедет его жена, чтобы поселиться в Валкениках. Обитатели местечка наконец догадались, что между главой ешивы и его супругой происходит тихая ссора. Даже по ее лицу и обхождению было понятно, что она не хочет быть раввиншей.

Когда на улице потеплело, Цемах снова стал заходить наверх, в комнату изучения мусара. Он чувствовал большее уединение в этой комнатке с жесткой скамьей и голым столом, чем у портного в большой светлой комнате с двумя окнами и двумя широкими кроватями, застеленными чистым бельем. В эти весенние дни после Пейсаха мысли Цемаха навевали на него осеннюю печаль, раскачивали его, как ветер раскачивает дерево с опавшими листьями. Он аскет без радости, по необходимости. Реб Исроэл Салантер видел перед своими большими, мрачными и наивными глазами ад и хотел спасти евреев от наказания. В своем нравоучительном послании он писал: «И строгим наказанием будут искупаться грехи… Даже человеку, исполненному правды, придется отдавать отчет за свои деяния в этом мире». Нынешние мусарники и каждый честный сын Торы тоже верят в воздаяние и наказание. Хотя они мало или даже совсем ничего не говорят об этом, они говорят о страхе перед Небесами и страхе перед грехом, потому что это более высокая ступень, чем страх перед наказанием. Однако он, Цемах Атлас, никогда не думал о каре, ждущей на том свете, словно считал ад выдумкой. Он верил в совершенного человека, он сам хотел стать небесным человеком, но его небо было пустым, без Бога, как священный орн-койдеш без свитка Торы. Если бы он даже согласился с исследователями, доказывающими существование Бога доводами разума, он все равно не был бы настоящим верующим. Настоящий верующий ложится и встает с Творцом мира. Он ощущает всеми чувствами присутствие Творца в своем сердце. Значит, если он, Цемах, не уверен в самом главном, то он не только лжец с бородой и пейсами, притворяющийся верующим, он к тому же несомненный глупец, настоящий дурак. Зачем ему мучиться и жить аскетом, пока все его силы еще при нем?

Даже когда он стоял в синагоге среди учеников, накрывшись с головой талесом, и молился, его не отпускала жажда копаться в себе, безумное стремление клясть себя снова и снова. Он ушел от светских, наслаждающихся радостями этого мира, потому что они — люди без Торы. Однако только для того, кто верит, что Тора дана с Небес на горе Синайской, она является высшей и глубочайшей мудростью. Для того, кто не верит в Тору с Небес, человеческий разум намного божественнее, чем законы, смысла которых никто не понимает. Цемах выглянул в окно синагоги, и ему показалось, что из взошедшего ослепительного солнца вырывается черный огонь, поджигающий его бороду и пейсы, и талес, которым он накрылся с головой. Он остался стоять, как голый, дочерна обгоревший ствол. В его черепе щелкала какая-то мысль, грозящая разразиться раскатами грома. Он думал, что тоскует по миру человеческих добродетелей и жаждет именно его, а не мира с закатившимися от напускной набожности глазами.