Читать «Цемах Атлас (ешива). Том первый» онлайн - страница 150

Холодный, как снег, зимний свет, лившийся через окна с улицы, освещал бледное, благородное лицо проповедника, его темно-русую бороду и добрые глаза, лучившиеся юностью сквозь стекла очков в золотой оправе. От напряжения и страха перед публикой он, говоря, слишком много размахивал руками, и слушатели хорошо разглядели и его длинные белые пальцы, и мягкие чистые рукава его нижней рубахи. Ремесленники на задних скамейках и извозчики вокруг столов смотрели на юного раввина с любопытством и симпатией. А вот состоятельные и ученые прихожане остались холодны. Гость понял, что не понравился сидящим у восточной стены, а мысль о том, что из-за короткого зимнего дня он должен поторапливаться, еще больше смутила его. Он поспешно закончил стихом, в котором Иосиф перед смертью заклинает своих братьев, чтобы, выходя из Египта, они забрали с собой его кости. Старый валкеникский раввин снова начал громко вздыхать, желая себе самому добраться до Эрец-Исроэл живым, и проповедник резко сказал:

— И придет на Сион Избавитель, и произнесем «Аминь».

Все прихожане так громко ответили ему «Аминь», что реб Гирша пробудился ни живой ни мертвый, словно услыхал, что трубит шофар Мессии.

Во время предвечерней молитвы, когда гость стоял у восточной стены и молился, к нему приблизился старый резник и спросил, не из Эйшишек ли он родом, не сын ли торговца благовониями Шмуэла-Ичи. Молодой раввин обрадовался старику, как близкому родственнику: конечно, он сын реб Шмуэла-Ичи и еще помнит старого резника по тем временам, когда тот, бывало, приезжал в Эйшишки. Однако реб Липа-Йося отодвинулся от гостя и сердито пробормотал себе под нос:

— А как же? Конечно, тот самый!

После предвечерней молитвы прихожане поспешно оставили гостя и пригласившего его на третью трапезу валкеникского раввина. Потом от восточной стены спустились состоятельные обыватели. Они окружили реб Гиршу и стали расспрашивать, как ему понравилась проповедь. Гордон смотрел на них с удивлением. Откуда ему знать? Он спал… Тут Эльцик Блох взорвался. Это же просто злодейство! А что, если мядельский раввин не по вкусу реб Гирше? Что, он уже не еврей? Разве он не разбирается в Торе? Разве можно пить его кровь и храпеть во время его проповеди? Однако реб Гирша пожал плечами и стал оправдываться, что это навет. Он изучал свой ежедневный лист Гемары и не успел выйти до проповеди, потому что раввин начал проповедовать раньше, чем ожидалось. Выйти в то время, когда гость выступал с проповедью, ему не подобало. Поэтому он остался послушать его и боролся при этом со сном, как с разбойником. Однако не сумел его побороть. На него напала страшная усталость. Так о чем же шум?