Читать «Первая любовь (сборник)» онлайн - страница 156

Зашипела пустота – вместо сока соломинка тянула из стакана воздух. Нико обернулся и тут же заметил, как растекается и закипает разогретый банкир-рафинад перед Ниной, а она робко допивает что-то из бокала, слушает, улыбается, раскачивается в такт музыке. Пока банкир разыскивал официантку, Нико подошел, поймал Нинину руку, увлек ее за собой. Ему хотелось срочно скрыться от всех этих людей, которые словно на крошечных колесиках ездят по заранее проложенным рельсам – от одного знакомого к другому, от стола с напитками к столу с угощениями, выполняя по пути привычные ритуалы приветствий. Надо было спасаться и от назойливых журналистов, добрый десяток которых растворился в толпе гостей и теперь, пробираясь вдоль стен за очередной порцией салата, подслушивает, приглядывается, что-то записывая в блокноты, тыча в мясистые лица черными диктофонами и муфтами микрофонов.

Но куда же спрятаться, как не в ярко освещенную курилку уборной. Здесь они задвинули щеколду входной двери, упали на пуфик из розовой кожи и увидели в зеркале напротив парочку угловатых, испуганных, усталых подростков, тоже не решающихся обняться.

Застывшие в зеркале напротив них вздохнули, робко прижались друг к другу и, нет да нет, подозрительно разглядывали объявившихся, молча ожидая, когда же их наконец-то оставят одних, сидеть, обнявшись, слушать сквозь ветровое оконце, как на башни и шпили города наконец ложится их первая ночь. Чувствовать, как на тротуары и мосты, на свинцовую гладь реки сыплются монетки Луны, накрапывает дождь, шумит ветер. И на некоторое время наступает покой.

Юрий Буйда

Аталия

Обнаженная, верхом на страшно оскалившемся белом коне, гордо вскинутая голова с развевающимися на ветру густыми волосами, полные плечи, высокая грудь, прекрасные пышные бедра, с окровавленной саблей в правой руке, а в левой – знамя, выкроенное из белоснежной простыни с несмываемыми отпечатками двух тел, – мчалась она то ли в бездну рая, то ли в бездну ада, пленяющая почти нечеловеческой красотой, каковая иногда воспламеняет даже чудовищ, – такой запечатлел ее на гравюре анонимный голландский художник.

Ее звали Аталия Осорьина-Роща.

Семнадцати лет она стала женой престарелого князя Осорьина-Рощи, который на другой же день после свадьбы увез свою Аталию в осорьинское подгородное имение, кишмя кишевшее наглыми лакеями, развратными наложницами и их незаконнорожденными детьми, мрачными гайдуками, ряболицыми палачами, медведями и охотничьими псами. В первый же вечер супруг подвел Аталию Алексеевну к большому, в рост, зеркалу, занимавшему угол спальни, и тоном, не терпящим возражений, велел раздеться донага, что юная супруга, не без трепета и смущения, и исполнила. Князь извлек из шкатулки кованый стальной пояс, состоявший из двух полос, расположенных под прямым углом друг к дружке, надел его на чресла супруги и запер на ключ, который повесил себе на шею. После чего велел спальным девушкам проводить княгиню в ее опочивальню и строго ее блюсти.