Читать «Открытие мира (Весь роман в одной книге)» онлайн - страница 39

— Ку — да — а? — кричал Сморчок на Краснуху таким страшным, необыкновенно громким голосом и так сильно хлопал кнутом, что воровка, задрав хвост, опрометью летела за околицу.

А спустя неделю Сморчок, без кнута и трубы, обходил с Колькой избы и собирал деньги, яйца и хлеб за пастушню. Пиджак на нем был серый, ничем не подпоясанный, онучи обвислые, а лапти совсем черные, в махрах. И уж никто ему не кланялся. Сморчок сдирал шапку, первый заговаривал робко:

— Так что… за пастушню с вас… дозвольте получить.

И кланялся, точно просил милостыню.

Только в поле, возле коров, он был по — прежнему важный. Целыми днями, лежа под кустом, играл на трубе или дудке, которую сам делал из черемухи. Шурка с Яшкой, когда бывали на свободе, любили ходить слушать. Дудка Сморчка, как и труба, звенела жаворонком, свистела скворцом, а то заливалась и настоящим соловьем — как пожелает хозяин. Слушал Шурка, и ему было то весело, плясать хотелось, то так грустно, что он чуть не плакал.

— Здорово! Прямо выговаривает! — восторгался шепотом Яшка, подсаживаясь к пастуху поближе. — Дай попробовать.

Сморчок иногда давал ему посвистеть, а Шурке — похлопать длинным тяжелым кнутом из мочала, с волосяной плеточкой на конце.

— Мне бы в город с этой дудкой… — говорил Сморчок, ложась на спину и широко раскрывая светлые глаза. — Я бы там этой штуковиной, травка — муравка, большую деньгу по пивным зашибал.

Но почему‑то в город он не шел, а пас коров. Наверное, он был колдун.

Если Сморчок не играл на дудке, он плел корзины или важно молчал, точно дело делал. Ляжет на спину, подсунет под шапку согнутые, в белом пуху, руки, удивленно заломит лохматые брови и уставится в небо. Лежит час — и не мигнет, не шевельнется, только бровями водит: то одну вверх поднимет, то другую, то обе вместе. Должно быть, он о чем‑то думал очень важном, необыкновенном и сам удивлялся тому, о чем думал.

Это не мешало ему, как заметил Шурка, все слышать и видеть вокруг. Стоило какой‑нибудь корове отбиться от стада, повернуть с выгона в поле, к дому, как Сморчок, не поднимая головы и не отрывая глаз от неба, разевал мохнатую пасть свою и страшно кричал всегда одно и то же:

— К — ку — да — а?

И корова покорно возвращалась к стаду.

Или идет за версту по дороге человек. Шурка не может еще толком разглядеть, мужик это или баба, а Сморчок, лежа на спине, поведет бровью в ту сторону и скажет:

— Ну‑ка, слетай к Тюкину, попроси табачку на закурку.

— Да это баба какая‑то идет, — заметит Шурка.

— Нет, — ответит Сморчок, — дядя Ося за грибами в лес пробирается.

Побежит Шурка и принесет в кулачке щепоточку махорки, потому что действительно в лес шел дядя Ося с корзиной и глиняной своей трубкой — носогрейкой.

Шурке начинало казаться, что у Сморчка под шапкой, на затылке или еще где в волосах, есть потаенный глаз, а может, и не один, пастух видит все сквозь шапку, как через стекло. «Колдун, колдун!» — думал Шурка, но страха к пастуху не чувствовал, а одно любопытство.