Читать «Верни мои крылья!» онлайн - страница 84

– Доверьтесь мне.

– А знаешь, это чертовски приятно – услышать такое от мужчины. Заявляешься ты, весь такой сильный и красивый, и говоришь, что все уладишь…

На щеке у Кирилла едва заметно дрогнул мускул.

В театр они вернулись не одни: за ними незримо маячила безумная надежда. Пока Римма, Леля и еще несколько молодых актеров отсиживались у Ники в кассе, самом теплом и сухом помещении театра, Лариса Юрьевна отдавала приказания ребятам из аварийной службы. Они были явно недовольны невесть откуда взявшейся командиршей, но все-таки подчинились. Липатова по-прежнему оставалась главной. Было в ней что-то от небесного тела, планеты, чья гравитация захватывает и тянет, и с этим ничего нельзя поделать – только если вовремя не выработать собственную орбиту. Тогда появлялся шанс стать спутником. Или космическим мусором.

Вслед за надеждой пришла лихорадочность – во всем. Как только откачали воду и убедились, что не залило электропроводку, бригада уехала, а театр стал напоминать разворошенный муравейник. Все хватали и тащили что-нибудь куда-нибудь, перенося неисчислимый театральный скарб из пострадавших помещений в сухие. Без отопления было сыро и холодно, и люди, так и не сняв верхнюю одежду, суетились еще и поэтому – желая согреться. Костюмерша Женя, громогласная пятидесятилетняя матерщинница с толстой шеей и неохватным бюстом, которую труппа звала исключительно Женечкой, принялась спасать сценические костюмы, выжимая их, развешивая по всему зданию на веревках, вешалках, перилах, в гардеробе и буфете, и от полноты чувств то и дело сопровождая спасательную операцию крепким словцом. Пахло мокрой шерстью, нафталином и лавандой – от моли. Подъюбники, камзолы, туники и панталоны, сюртуки, платья, плащи и накидки всех фасонов и цветов радуги заняли театр целиком, как толпа незнакомцев. Кое-что успело полинять, шляпы с картонными вставками и перьевые боа не подлежали реанимации, и Женечка, обнаруживая их, сокрушенно сопела.

В холле она раскрыла и поставила в ряд дюжину зонтов, от кружевных до совсем обычных и, наоборот, расшитых золотой нитью.

– Пускай сохнут, а то псиной завоняются.

Документы всех категорий перекочевали из затопленного кабинета Липатовой в помещение кассы, во владения Ники. Не доверяя компьютерам, уже подводившим не раз, Липатова хранила почти всю документацию по старинке, на бумаге. Ника как раз перекладывала огромную стопку в сейф по частям, когда наткнулась на пухлую черную папку «Кадры». Убрала в железный шкаф. Постояла. Сложила поверх этой папки порцию новых. Но черная папка блестела пластиковой обложкой почти вызывающе. Не удержавшись, повинуясь минутному помрачению рассудка и пользуясь тем, что никто не видит, Ника дрожащими руками вытащила ее из сейфа. Оглянулась воровато. И наконец, решилась, принялась быстро листать, пробегая глазами фамилии. Вот она наткнулась на последнюю, медленно прочитала и перечитала несколько раз, потом прикрыла глаза и повторила про себя домашний адрес Кирилла. Записывать Ника не стала, как преступница, опасающаяся оставить улику. И вряд ли могла объяснить хотя бы себе самой, зачем она вообще это сделала, ведь не в гости же к нему она собралась… Когда в кассу заглянул Ребров, папка «Кадры» покоилась в глубине сейфа, а адрес – на хрупком, сплошь из ракушек и кораллов, дне Никиной памяти, как сундук с сокровищем из потонувшего испанского галеона.