Читать «Тысяча миль в поисках души» онлайн - страница 6

Что же тут делать? Как писать: «мы» или «я и он»? В конце концов было решено писать о вещах так, как они будут восприниматься каждым из соавторов, а для удобства повествования новичка именовать Москвичом, а старожила — Вашингтонцем. Вот почему в этих очерках фигурируют два действующих лица — Вашингтонец и Москвич.

…Свое автомобильное путешествие мы заканчивали в Нью-Йорке. Позади остались пляжи Лос-Анджелеса, знойные пустыни Аризоны, кукурузные поля Среднего Запада, хвойные леса Южной Каролины, нефтяные вышки Техаса. Позади остались сотни встреч с самыми разными людьми. А здесь, в Нью-Йорке делать было уже нечего. Тут наши дороги расходились: Борис возвращался в Вашингтон, а я должен был улетать в Москву. Оставалось написать письма друзьям, купить сувениры и упаковать чемодан.

На все это ушло не так уж много времени. После ужина в отеле Борис предложил проехать на Западную сторону.

— Хочется побывать в знакомых местах, — сказал он раздумчиво.

Где-то на семидесятых улицах у старого двенадцатиэтажного дома Борис остановил машину.

— Вот тут мы и прожили много лет. Давай поставим машину в гараж, а сами немного погуляем.

У автомобиля возник служитель-негр, открыл дверцу и вдруг, узнав Бориса, принялся дружески хлопать его по спине:

— О, Борис! Где же ты пропадал? Мы тут, признаться, думали, что тебя упрятали в тюрьму. Ведь ты же из красных, не так ли?

— Нет, со мной ничего не случилось. Вот уже семь лет, как я работаю в Вашингтоне. Мы с тобой еще потолкуем, Джордж. Ты еще не сменишься, когда мы придем за машиной?

Постояли. Повздыхали. Закурили…

— Ну, а как остальные жильцы? — поинтересовался Борис.

— Все на месте. И парикмахер Майкл, что вас брил, и механик Пэт, который чинит холодильники. Живут, стареют. У каждого свои дела. А вон еще ваш старый знакомый. — Джордж показал на перекресток, где выкатил свою тележку продавец сладостей.

— Добрый вечер, мистер Калитовский! — приветствовал торговца Стрельников, подходя к тележке.

Продавец прищурил свои подслеповатые глаза:

— А, мистер…

— Стрельников, — подсказал Борис.

— Да, да, Стрельников, — обрадовался продавец сладостей. — Но, знаете, так вас и забыть можно. Ваши детки что-то давно не прибегают ко мне за шоколадом.

— Мы давно переехали в Вашингтон. И дети уже выросли…

— Жаль, что дети растут, — не то в шутку, не то всерьез сказал Калитовский. — С них я имел хороший доход.

— Ну, угостите нас своими конфетками, — сказал Борис, протягивая мелочь.

Я шел рядом и думал, что этот район среднего Манхэттена, для меня кусок чужого и незнакомого города, стал для него чем-то своим, привычным и близким. Что и грустные старички на скамейках, и толстый полицейский, разгоняющий у светофора неповоротливое автомобильное стадо, и негр Джордж, и торговец сладостями со славянской фамилией Калитовский — это живые люди, среди которых он жил и с которыми по-человечески подружился, а не просто персонажи его очерков. Я еще думал о том, что Стрельников так хорошо может писать о них, потому что он сам жил их тревогами и заботами. Ведь если под окнами старого серого дома в Нью-Йорке стреляют гангстеры, если молоко в «супермаркете» стоит сегодня уже дороже, чем вчера, если в Сентрал-парке подростки, одурманенные марихуаной, задушили школьницу, шедшую с уроков, то это тревожит не только механика Пэта, парикмахера Майкла и продавца сладостей Калитовского. Это самым прямым образом касается и семьи советского гражданина Стрельникова.