Читать «Век Филарета» онлайн - страница 40

На философском диспуте Дроздову выпало выступать оппонентом Михаила. Василий чётко и с исчерпывающей полнотою показал слабые места в речи и даже вызвал смех, намекнув на ошибки в латинском языке некоторых ораторов.

...Но — nomina sunt odiosa!

Владыка Платон и архимандрит Евграф переглянулись с улыбкой, а Василий поймал на себе яростный взгляд рыжего недруга. Тому, видно, после экзамена растолковали, что точный смысл приведённой Дроздовым пословицы значил не только «не будем называть имён», но буквально —«имена ненавистны».

Вечером того дня, после вечерней молитвы, когда все разошлись по кельям, к Дроздову заглянул маленький Акакий.

   — Выйди! — таинственно сказал он.

   — Что такое? — удивился Василий.

   — Иди, иди! — неопределённо ответил Акакий. — Там... зовут.

Сердце ёкнуло, предчувствуя недоброе, но — а вдруг владыка требует? Посреди ночи?! А вдруг!.. И с бьющимся сердцем поспешно натянул штаны, накинул сюртучок и вышел в тёмный коридор.

Но едва он ступил за порог, как кто-то набросил на голову грязное, вонючее одеяло и несколько крепких кулаков ударили по груди, по спине, по голове... Василий оцепенел и лишь шатался под ударами.

   — Прорцы, Василие, — услышал он совсем рядом знакомый насмешливый голос, — кто тя ударяяй?.. Не ведаешь? Так запомни: multi muita sciunt, nemo — omnia!

Его повалили на пол, кто-то ещё больно ударил в бок носком сапога, и вдруг они исчезли. Василий приподнялся, с ненавистью отбросил одеяло и посидел, переводя дух. «Многие много знают, никто не знает всего», — стучало в голове... Но он-то знал прекрасно этот голос!

Ночь Дроздов провёл без сна, а наутро, выбрав момент, когда никого не было рядом, подошёл к Михаилу и, поклонившись поясным поклоном, громко сказал:

— Прости меня, брат, за искушение, в кое ввёл тебя. Прости!

Михаил, не глядя на него, фыркнул и отошёл. Подсмотревший сцену Акакий разболтал о ней на курсе. Знающие молчали, а незнающие поразились поступку гордеца Дроздова. К нему с вопросами не рискнули подойти, а Михаил только отшучивался. Впрочем, Дроздова он больше не задевал.

Василий же, от всего сердца простив и опасаясь лишь возгордиться от своего смирения, всё же в глубине души таил непроходящую уязвлённость тем, что унизили и посмеялись над самым дорогим — знаниями, его заветными ценностями. «Многие много знают, никто не знает всего» — так! Но он будет знать всё!

После избиения ему неприятно стало пребывание в семинарском корпусе. Самый вид коридора постоянно напоминал о случившемся, особенно по вечерам, вот почему он с радостью воспользовался возможностью переселиться в больницу.

Но неисповедимы пути Господни. Перемещение в больницу неожиданно создало возможность сближения с владыкой Платоном. Беседы митрополита и семинариста доставляли удовольствие обоим. Владыка сделал его своим иподиаконом. Теперь на богослужениях Василий участвовал в архиерейском облачении и носил тяжёлый митрополичий посох.

Митрополит всем сердцем любил обе свои семинарии, частенько заглядывал на занятия, причём послушник нёс за ним корзину с калачами, которыми владыка награждал удачные ответы. Платон знал наиболее способных учеников и, случалось, приглашал их прогуляться в Вифании по саду, беседуя о предметах учебных и житейских. К Дроздову он незаметно привязался и полюбил.