Читать «Вот так уходит день от нас, уходит безвозвратно» онлайн - страница 47

Защищенность порождает запуганных людей.

Таков ее побочный эффект. Смещаются границы опасного, невозможного. Угроза надвигается, от прежней свободы действий не остается и следа, а счастье становится все более хрупким и ломким. Из этого состоит наша жизнь, этим она ограничивается и на том заканчивается. Мы крепко пристегиваемся ремнями, у нас всегда под рукой системы торможения и подушки безопасности. Возьмите ваш страховой полис и упрошенную декларацию о подоходном налоге, добавьте туда парочку женских журналов, тщательно перемешайте, залейте спермицидной смазкой и жарьте десять минут на гриле в умеренно разогретой духовке со встроенной защитой от маленьких детей. Если же вдруг вам что-то не подошло, то в течение десяти дней с момента покупки товар можно сдать обратно, важно только сохранить чек, а чеки мы всегда храним.

Что же у них за жизнь такая? Их души так боятся умереть, что не решаются жить. Так думает Анна, лежа на своем водяном матрасе.

Она, конечно, не сама это придумала. Это Бетт Мидлер в фильме «Роза»: «Some say love it is a river…»

Сама бы она до такого не додумалась.

Анна лежит на водяном матрасе и размышляет о своем невероятном счастье. Действительно, она ведь самый счастливый человек на свете, и все, что ей нужно, — это оставаться такой же счастливой, в мягкой постели и с пачкой имбирного печенья под боком.

И все же в глубине души она мечтает о чем-то совсем другом. За последние годы она в полной мере осознала свое счастье, но почему-то ей хочется сказать: «Забери все это, Господи! Я хочу сбежать отсюда, понимаешь? Хочу выбросить все, что у меня есть, хочу окунуться в пучину всевозможных несчастий! Я готова поставить на карту даже имбирное печенье. Ради чего? Зачем? Это Ты меня спрашиваешь зачем?»

Чтобы не упустить возможность пожить по-настоящему.

Что же именно она так жаждет поменять в своей жизни?

А откуда ей знать? Действительно, Анна не имеет ни малейшего понятия о том, чего именно она хочет, а чего не хочет. И от мысли об этом она всегда впадает в отчаяние.

Ее охватывает паника, когда она читает в «Амелии», что добиться чего-либо в жизни сможет только тот, кто твердо знает, чего хочет. Анна ведь никогда ничего не хотела. По крайней мере, ничего из ряда вон выходящего. Она всегда мечтала о довольно простых вещах.

Типичная центристка.

Впрочем, если бы она могла прожить свою жизнь заново, то сделала бы ровно все то же самое, — и это пугает ее больше всего. А от чего тут можно отказаться? Она получила именно то, к чему стремилась. Кому какое дело, что теперь это ее совсем не радует?

С одной стороны, не то чтобы была какая-то острая необходимость выбрать нечто иное, а с другой стороны, ее неотвязно преследует чувство, что она вообще никогда ничего не выбирала.