Читать «Ремесленники. Дорога в длинный день. Не говори, что любишь: Повести» онлайн - страница 142
Виктор Флегонтович Московкин
— Я вас предупредил.
Оплошавшие — десятка полтора, — чертыхаясь, стали пробираться к выходу. Шаров вопросительно посмотрел на Дерябина: у них были билеты на восемь часов. Тот показал на часы. Было четверть девятого.
— Почему мы должны выходить? — сказал Дерябин, и в глазах его появился стальной блеск, так хорошо знакомый Шарову. — Мы и так опоздали на пятнадцать минут. Когда-то придет тот автобус.
Шаров согласился: они купили билеты на восемь часов, и их обязаны отправить в это время. А на каком автобусе — безразлично, все они из одного парка.
В общем, когда автобус вывернул со стоянки на широкую асфальтовую дорогу и пошел, набирая скорость, угрызений совести они не испытывали.
Проехали мост через Волгу, дорога пошла вдоль левого берега, мимо деревянных домишек. Пригород.
В автобусе все разобрались по своим местам, стало спокойно и тихо. Дерябин развернул газету, которую купил на стоянке, уткнулся в нее. Шаров рассеянно приглядывался к пассажирам, слушал, что говорят.
Более словоохотливым оказался пожилой железнодорожник с рыхлым лицом, скрипучим голосом говорил соседке:
— Они ведь как, всегда чего-то хотят. Требуют и требуют, пока не доведут мужика до петли.
Сидел он плотно, удобно на заднем сиденье, в светлых, еще зорких глазах проглядывало самодовольство. Не очень верилось, что с него можно что-то стребовать.
— Есть такие павы, — поддержала его соседка. Набитую доверху кошелку она бережно держала на коленях. — Им на все наплевать, лишь бы свое удовольствие справить. Двадцать лет с мужем живем, ничего от меня плохого не видел.
Она победно огляделась. Встретившись с ней взглядом, Шаров почему-то почувствовал себя виноватым.
— Много от того зависит, какой попадется муж.
Это сказала усталая женщина в белом платке, завязанном у подбородка. К ней сочувственно стали приглядываться.
— Да уж я на своего не жалуюсь, — объявила женщина с кошелкой.
Глухи были к общему разговору двое парней — один в берете и в рабочей спецовке, другой ростом повыше, в клетчатой рубахе и парусиновых брюках, на ногах сандалии. Оба цепко держались за поручни, но это не мешало им пошатываться и толкать Дерябина, близко стоявшего к ним. При каждом толчке Дерябин поднимал взгляд от газеты, но пока молчал.
Тем временем по проходу от передней площадки продвигалась, проверяя билеты, кондукторша, миловидная крепышка, румяная, с серьгами в ушах. Взглянув на билеты, которые ей подал Шаров, она вдруг застыла от неожиданности, милая улыбка моментально слетела с ее лица. Дотянувшись до черной кнопки над окном, она деловито нажала на нее. Автобус остановился, задняя дверка с треском распахнулась.
Пригород уже кончился, с обеих сторон дороги тянулись борозды картофельного поля.
— Выходите!
Еще не веря в серьезность ее намерений, Шаров улыбнулся и, как беспонятливому ребенку, ласково сказал:
— Куда же мы пойдем? Поле… И у нас билеты.
— Выходите! — с угрозой повторила кондукторша. Трудно было поверить, что в таком безобидном с виду существе хранится столько ярости.
— Послушайте, — терпеливо обратился к ней Дерябин. — На наших билетах отъезд в восемь. Мы выехали позднее восьми. Так в чем дело? Мы не обязаны опаздывать из-за неразберихи в вашем хозяйстве. Закрывайте дверь, и поехали. А в том, что произошло, почему вы опоздали, будем разбираться позднее.