Читать «Альманах всемирного остроумия №1» онлайн - страница 55

* * *

В ту эпоху Французской революции, когда учредилась Директория в юный генерал Бонапарт побеждал в Италии и угрожал Вене, императрица Екатерина II как-то сказала: «Наш Суворов то в дело пишет ко мне: «Матушка, пусти меня против французов», но я не пущу его. Я думала, что после Конвента французы образумятся, вспомнят Бурбонов и призовут их. Ошиблась и в этом. Слышу, что и Талейран, прежний епископ, вступил или вступает в новее министерство. Я не забыла еще уроков истории; знаю, что Порцена для Тарквиния, а Дарий для Иппарха по пустому теряли войска свои, Питт напрасно тратит гинеи Англии. Может быть, штыки Суворова были бы действительнее; но против времени трудно бороться. А когда и как оно переломится? Это, кажется, известно одному Богу. Кипениe страстей та же горячка. Ты знаешь, что я искренно желала добра Людовику XVI, и за год до революции все выгоды торговли, которыми от нас пользовалась Англия,

уступила Франции. Что же из этого вышло? Боже мой, каких поклепов не взводили на меня! Есть люди, которые говорят, будто я рада беде Франции, и будто теперь заманиваю оттуда к себе и военных и ученых людей; а между тем мы исключили из нашей Академии маркиза Кондорсе. Пусть все знают, что Екатерина не славилась ни мудростью, ни силою, положим, но зато она никогда не дурачила людей и никому не желала зла.

* * *

Императрица Екатерина во время своих путешествий всегда вмела при себе табакерку с изображением Петра Великого. «Я каждый день, глядя на этот портрет, спрашиваю себя, – говорила она, – чтобы, будучи на моем месте, Великий Петр приказал, что бы стал делать и что бы запретил».

* * *

Несколько времени Елагин, бывший докладчик Екатерины II, был весьма хорошим директором театра и им очень довольны были как государыня, так и публика. Замечателен анекдотичный случай, заставившей Елагина оставить управление театром. Иван Перфильевич был человек очень умный и благонамеренный, играл при Дворе значительную роль и пользовался довернем императрицы, которая всегда говорила о нем: «хорош без пристрастия»; но в то же время Елагин был чересчур большой поклонник прекрасного пола. Как лицо, заведующее театром, он находился в сношении со всеми артистами. Однажды, приехав к одной из известных танцовщиц, он застал ее при повторении довольно трудных па, перед зеркалом, и в любезных разговорах с нею вздумал сам делать пируэты, но как-то оступился и повредил себе ногу, так что долго не мог ступить на нее, почему и не ездил долгое время во дворец. Императрица, узнав об этом, разрешала Елагину иметь при себе трость и даже, когда он приезжал во дворец, позволила ему садиться в ее присутствии. Спустя несколько времени после этого приехал в Петербург раненый герой граф Суворов. Все готовилось встретить знаменитого полководца и назначен был парадный выход во дворце. Все высшие сановники ожидали Суворова, чтобы дать ему должную честь, и сама Екатерина вышла его встретить. В это время Елагин остался спокойно сидеть в той же зале, в креслах, в не тронулся с места. Суворов, проходя мимо, окинул его взглядом с некоторым удивлением, и государыня, заметив это, сказала Суворову: «Извините, граф Александр Васильевич, Ивана Перфильевича, он также получил рану; но не в сражении, а у танцовщицы, неуспешно выделывая трудный пируэт».