Читать «Про Бабаку Косточкину» онлайн - страница 4
Анна Олеговна Никольская
Но одного носа дяде Севе мало. Безымянным и указательным пальцами другой руки он оттягивает нижние веки вниз, одновременно раздвигает от уха до уха свой большой рот и говорит:
— Ы-ы-ы-ы! Прости, Господи!
Все смеются — мама, папа и я. Мы просто катаемся по кухонному полу. Хотя, вообще-то, нам не смешно. Но дядя Сева — желанный гость в нашем доме. И мы смеёмся, чтобы сделать ему приятное. Выражаясь папиной терминологией, мы льстим дяди-Севиному ЭГО.
Сегодня дядя Сева в ударе. Накануне он вместе с мамой отыграл премьеру «Отелло» в Алтайском краевом театре драмы имени Василия Макаровича Шукшина. Я сидел в первом ряду и всё видел.
Я видел, как грязно-коричневый, словно неочищенная картофелина, дядя Сева душит мою маму — заслуженного работника культуры. Душить маму получалось у него убедительно, но не очень. Может, оттого, что, по сути, дядя Сева — кроткий человек. А может, потому, что как раз во время удушения мне вспомнился один случай на рыбалке.
Мой папа — заядлый рыболов и мужчина компанейский. Однажды он взял с собой дядю Севу за компанию на утреннюю зорьку. Спросонок дядя Сева не понимал, куда его везут хмурым июньским утром, и поэтому не сопротивлялся. Но стоило ему увидеть на папином крючке первую жертву — зеркального карпа — и осознать весь трагизм происходящего, дядя Сева, что называется, отчубучил. Он бросился к рыбе со словами: «Иисусе, она сейчас зад
Поистине, это была лучшая дяди-Севина мизансцена! А вот до мавра он, между нами говоря, не дотягивал. Зато мама задыхалась очень натурально — прямо как карп. Краснела, кашляла, закатывала глаза, а один раз даже прицельно плюнула дяде Севе в глаз.
В какой-то момент я занервничал, у меня даже ладошки вспотели. А всё из-за великой силы искусства. Обычно на людей красивые артистки очень действуют.
— Давайте выпьем, — говорит дядя Сева, — за лучшую Дездемону всех времён и народов!
— Подхалим, — улыбается мама. Она вся в гладиолусах и астрах от поклонников таланта. — Лучше полюбуйся на нашу красавицу. Бабака, идите к нам!
— О! Да вы никак четвероногим питомцем обзавелись, слава богу! — Дядя Сева хлопает себя по коленкам. — А ну, лохматка, шагай сюда! Кого сейчас за ухом почешу?
— Это тараканами, — говорит мама, — обзаводятся или хомяками. А Бабака у нас из интеллигентных. С её прапрапрадеда известный писатель Троепольский «Белого Бима» писал. Правда же, Бабакочка?
— Совершенно справедливо, — картавит причёсанная на пробор Бабака, и дядя Сева столбенеет.
— Всеволод, — говорит папа, — ты, главное, не волнуйся. Понимаешь, старина, научный прогресс не стоит на месте. Ещё вчера собаки сидели на цепи и лаяли почём зря на прохожих. А сегодня они отправляются в космос, катаются на трехколесных велосипедах и без акцента разговаривают по-русски.
— И считают до десяти, — добавляю я. — Я сам в цирке видел.
— И считают до десяти, — соглашается папа. Но на дядю Севу наши доводы не действуют.
Лучше всего на дядю Севу действует абрикосовое вино — я сам однажды видел за кулисами.