Читать «Лахудра» онлайн - страница 24

Тот лишь пожал плечами, потом подумал и сказал:

– Во всей этой истории я вижу не столько педагогической, сколько концептуальный просчет. Владислав Евгеньевич не выработал правильного отношения к нашему контингенту, и никто ему этого не подсказал, в чем, кстати, и наша с вами, Марья Михайловна, косвенная вина. Он выстроил такую модель поведения с воспитанницами, какую выдерживают с нормальными подростками. Наши же дети – больны. И болезнь, их поразившая – один из тяжелейших общественных недугов, и хирургическому вмешательству она не поддается. Вы же в их души лезете со скальпелем. А вас об этом никто не просит. Души у них давно вывихнуты, и вряд ли кто их вправит… Эту вот вашу Ларису Харченко возлюбленный в карты проиграл. Она из-за него больше, чем на смерть пошла, понимаете вы это? И вот мы ее – сюда, а в его адрес даже частного определения вынести не можем. Так-то вот… – он покачал головой и резюмировал: – Я думаю, что Владиславу Евгеньевичу в ближайшее время не стоит самостоятельно вести воспитательные часы. Пусть поприсутствует на занятиях наших ведущих педагогов, поразмышляет…

И этот несправедливый и обидный приговор Владику пришлось покорно проглотить.

15

…И опять медленно отделялось от тротуара притаившееся такси, и Таська сажала в него очередного клиента в большей или меньшей степени опьянения, и каждому хотелось ее тела и ласк, некоторые требовали ублажить их прямо в машине, но скоро, очень скоро такси привозило их в глухое и пустынное место, – где очередному сластолюбцу, гаеру, болтуну и толстосуму доставалось, как думалось Таське, по заслугам. Там незадачливые любители «клубнички» раздевались донага, а содержимое их тугих, как правило, весьма тугих, бумажников переходило в распоряжение банды. И для Таськи началась совершенно новая, иная, удивительно красивая жизнь. Она стала уже не просто случайной шлюшкой, но полноправной хозяйкой воровских хаз, она уже покрикивала порой на Рину, при виде нее почтительно замолкала блатная дворовая мелюзга, которая другим попадавшимся девушкам не давала проходу, швейцары ресторанов отбивали ей земные поклоны, продавщицы комиссионок при виде этой юной любимицы Фортуны изображали неподдельное счастье. И она съездила-таки к Ирке, и убила-таки ее и чулками своими, и косметическим набором «Пупо», и бесцветной помадой, и сигаретами – «Море», черными, длинными и душистыми, после которых она небрежно бросила в ротик подушечку мятного штатовкого «баблгама». Всё это было прекрасно, тысячи по-прежнему оседали на ее книжке, она их почти не трогала, ибо ни в чем не нуждалась. В местах, где она проводила время, столы ломились от обилия закусок и выпивки, в углу мерцал экран видеомагнитофона, и Таська, голая и пьяная сидела на коленях у очередного своего дружка из компании и порой ее визгливый смех или эротические вздохи, вызывали недовольный взгляд Горелого. Тот ею по прежнему брезговал.