Читать «Подвиг Севастополя 1942. Готенланд» онлайн - страница 184

– Давай кубари и бери автомат. Пойдем, поглядим, как там рота. Приподнимем боевой дух.

Красноармеец Аверин

2 июня 1942 года, вторник, двести пятнадцатый день обороны Севастополя

Ну вот оно, похоже, и пришло! Я как раз стоял на посту, когда с воем пронеслось над головой, потом донесся грохот с немецкой стороны, а вслед рвануло в недальнем тылу. А потом еще и еще, ближе и ближе – и на меня посыпались комья земли. Не первый вроде бы раз, но я почувствовал – это иное.

– Чего ворон ловишь? – проорало сбоку голосом Старовольского. – В щель!

Я плюхнулся на дно траншеи и вкатился в подкоп под стенкой. Стиснул руками винтовку, сжался в комок и вдавился лицом в жесткий грунт. Кажется, вовремя – за моей спиной с шумом осыпалась земля.

Я быстро утратил ощущение времени. Только и слышал – буммм, буммм, буммм. Иногда казалось, что сейчас меня расплющит в моем убежище, а иногда – что выбросит из него, прямо в грохочущие тут и там разрывы.

Дыхание сперло, ноздри забились пылью, легкие, кажется, тоже. Я почти не чувствовал воздуха – но прекрасно ощущал мерзкий кислый запах, вмиг пропитавший буквально всё вокруг. Трясущейся рукой стал расстегивать на боку противогазную сумку. Проклиная себя, что неудачно лег и до нее теперь трудно добраться. Потом сообразил, что это запах тола, давно знакомый, но в невиданной мной прежде концентрации. От души отлегло, ненадолго.

Не знаю, сколько я лежал в щели. В какой-то момент мне показалось, что снаряды рвутся где-то в стороне. Потом меня дернули за ногу. Чей-то незнакомый голос просипел:

– Яйца целы, салага?

Я с трудом повернул голову и увидел перед собой Шевченко. С почерневшим лицом и гимнастерке, побелевшей от пыли.

– Яйца, спрашиваю, целы? – просипел он опять.

Я разозлился. Нашел о чем спрашивать, герой Севастополя.

– Пошел ты, знаешь, куда…

– Не груби старшим. Рванули в блиндаж, там попросторнее будет. Шнеллер, шнеллер.

Мы успели вовремя. Едва скатились по ступенькам, как на входе сверкнуло, громыхнуло и вслед нам полетели горячие камни. И опять загрохотало, засвистело – но уже снаружи, ослабленное глубиной, на которой мы оказались, метрами почти что каменной породы, такой надежной и такой спасительной.

– Доставил? – прозвучал из темноты голос Старовольского.

– Здесь, оба, – ответил Шевченко. – А то бы сидел в своей щели без всяких удобств.

– У нас тут, можно подумать, удобства, – ответил голос Мухина.

– Хочешь наружу? – поинтересовался бас Зильбера.

Мухин не ответил.

– Давай, устраивайся, – потихоньку сказал мне Мишка. – Тут у нас светло, тепло и мухи не кусают. Если немцев засекут, нам сообщат. Сергеев сюда младшего лейтенанта послал, чтобы в щели не коптился, а тот требует – давайте мне сюда моего политбойца Аверина. Вот я за тобой и прогулялся, когда немного стихло.

Глаза понемногу привыкли к тому, что поначалу показалось темнотой. Скорее это было полумраком. На столе посреди нашего убежища стояла коптилка, и я теперь мог различать отдельные лица – Старовольского, Пинского, Молдована. Снаружи по-прежнему гремело. В придачу еще и выло.

– Бомбят, – вздохнул Молдован.