Читать «Избранные поэмы и стихотворения» онлайн - страница 12

Джордж Гордон Байрон

И вот герой, терпя и стыд и голод,

Фортуну проклял в тот ужасный час

И поступил весьма неосторожно:

Фортуну чтить должны мы непреложно.

62

Судьба народов ей подчинена,

Вверяют ей и брак и лотерею.

Мне редко благосклонствует она,

Но все же я хулить ее не смею.

Хоть в прошлом предо мной она грешна

И с той поры должок еще за нею,

Я голову богине не дурю,

Лишь, если есть за что, благодарю.

63

Но я опять свернул — да ну вас к богу!

Когда ж я впрямь рассказывать начну?

Я взял с собой такой размер в дорогу,

Что с ним теперь мой стих ни тпру, ни ну.

Веди его с оглядкой, понемногу,

Не сбей строфу! Ну вот я и тяну.

Но если только доползти сумею,

С октавой впредь я дела не имею.

64

Они пошли в Ридотто. (Я как раз

Туда отправлюсь завтра. Там забуду

Печаль мою, рассею хоть на час

Тоску, меня гнетущую повсюду.

Улыбку уст, огонь волшебных глаз

Угадывать под каждой маской буду,

А там, бог даст, найдется и предлог,

Чтоб от тоски укрыться в уголок.)

65

И вот средь пар идет Лаура смело.

Глаза блестят, сверкает смехом рот.

Кивнула тем, пред этими присела,

С той шепчется, ту под руку берет.

Ей жарко здесь, она б воды хотела!

Граф лимонад принес — Лаура пьет

И взором всех критически обводит,

Своих подруг ужасными находит.

66

У той румянец желтый, как шафран,

У той коса, конечно, накладная,

На третьей — о, безвкусица! — тюрбан,

Четвертая — как кукла заводная.

У пятой прыщ и в талии изъян.

А как вульгарна и глупа шестая!

Седьмая!.. Хватит! Надо знать и честь!

Как духов Банко, их не перечесть.

67

Пока она соседок изучала,

Кой-кто мою Лауру изучал,

Но жадных глаз она не замечала,

Она мужских не слушала похвал.

Все дамы злились, да! их возмущало,

Что вкус мужчин так нестерпимо пал.

Но сильный пол — о, дерзость, как он смеет! —

И тут свое суждение имеет.

68

Я, право, никогда не понимал,

Что нам в таких особах, — но об этом

Молчок! Ведь это для страны скандал,

И слово тут никак не за поэтом.

Вот если б я витией грозным стал

В судейской тоге, с цепью и с беретом,

Я б их громил, не пропуская дня, —

Пусть Вильберфорс цитирует меня!

69

Пока в беседе весело и живо

Лаура светский расточала вздор,

Сердились дамы (что совсем не диво!).

Соперницу честил их дружный хор.

Мужчины к ней теснились молчаливо

Иль, поклонясь, вступали в разговор,

И лишь один, укрывшись за колонной,

Следил за нею, как завороженный.

70

Красавицу, хотя он турок был,

Немой любви сперва пленили знаки.

Ведь туркам женский пол куда как мил,

И так завидна жизнь турчанок в браке!

Там женщин покупают, как кобыл,

Живут они у мужа как собаки:

Две пары жен, наложниц миллион,

Все взаперти, и это всё закон!

71

Чадра, гарем, под стражей заточенье,

Мужчинам вход строжайше воспрещен.

Тут смертный грех любое развлеченье,

Которых тьма у европейских жен.

Муж молчалив и деспот в обращенье,

И что же разрешает им закон,

Когда от скуки некуда деваться?

Любить, кормить, купаться, одеваться.

72

Здесь не читают, не ведут бесед

И споров, посвященных модной теме,

Не обсуждают оперу, балет

Иль слог в недавно вышедшей поэме.

Здесь на ученье строгий лег запрет,

Зато и «синих» не найдешь в гареме

И не влетит наш Бозерби сюда,

Крича: «Какая новость, господа!»